А как жить с человеком, который задолбал умными речами, а сам режет себе пальцы минимум раз в неделю? Что об этом правила общежития говорят?
– Помой за собой посуду – я опять палец порезала.
Один раз пришлось в травмопункт ее везти. Голову надо лечить, а не пальцы.
***
Муж.… Как много в этом звуке для сердца женского слилось, как много в нем отозвалось!
– И это? – И это. – И это? – И это. – А то? – И то.
– В общем, такой-сякой?
– Именно. И никогда прощения не просит.
– Как же так?
– А вот так.
Раньше ссорились часто. Сестра, бывало, спросит: «Ну что, помирились»? А как узнать? Ты ему готовишь – он молча ест. Теперь все по-другому, – кожа, что ли, у него тоньше стала? Купит чего-нибудь вкусненького и с улыбкой предложит на выбор, а ты умиляешься до слез – как трогательно извинился.
И сразу выстраиваются в ряд воспоминания, связанные с тем, что он положил в твое сердце на длительное хранение.
Фрейд, объясни!
Мне часто снится море. Но я никак не могу в нем искупаться: все время что-то мешает. Уже через день домой, а я еще до моря не дошла. Объяснить такие сны просто. По ряду причин удовольствие поплавать в море мне недоступно. Поэтому вечные антагонисты «желание» и «невозможность его осуществить» запели свою песню в подсознании.
А еще там поселились фантастические города. Раз-другой зашли случайно, произвели впечатление, да и остались навсегда, конкурируя с морем за право попасть в очередное сновидение. Со своими прототипами они не имеют ничего общего.
Совершенно безлюдная малоэтажная в одну площадь Керчь стоит под палящим солнцем на горе, но это не реальная гора Митридат. Очень хочется спуститься к морю и искупаться. Но длинный пологий спуск ведет не к морю, а к мелкой речушке. Почему-то приходится долго идти по правому тенистому травяному берегу или прямо по воде, чтобы найти место для купания. Но в каждом сне речка приводит к высоченным лысым рыжим горам на левом берегу, напоминающим термитные постройки. Они внушают ужас и желание скорее из них выбраться. Один только раз Морфей сжалился надо мной и приоткрыл другой маршрут – не вниз направо, к реке, а налево и вверх, где царила прохлада и мрак густого соснового леса, неожиданно оказавшегося окраиной такого же фантастического, как и Керчь, Кенигсберга. От конечной остановки в туманную глубину сна отъезжал трамвай, но я на него не успела.
В свой нереальный Таллин я мчусь каждый сон разными путями и транспортами, как вылупившиеся черепашки к океану. Позади – безликая неясная захолустная часть города, впереди – невиданной красоты дворцы и соборы всевозможных архитектурных стилей. Это мертвый город, без деревьев и людей. Каждое его здание-исполин как бы застыло в вечности. Хочется показать кому-то весь город, но кому, – рядом никого нет. Именно в этом сне я все время спешу назад, потому что боюсь опоздать на поезд.
Ленинград всегда имеет две части – верхнюю и нижнюю. Они разделены рекой. Ты можешь попасть в нижнюю часть или по движущемуся хрустальному мосту, похожему на колесо обозрения, или по стеклянному тоннелю с льющимися потоками воды и фонтанами брызг. В любом случае надо преодолеть страх. В нижней части тебя ждет великолепный сказочный дворец, но описать его ты не можешь, потому что это не дворец, а его образ. Обратно ты летишь в один мах на гигантских качелях, с тоской по оставленной красоте.
Да, без Фрейда не разобраться…
Смех да и только (мой фитнес)
Внизу стоит мама. Кажется, она зовет меня куда-то, потому что каждая клеточка моего существа ощущает ее настойчивое призывное ожидание. Если я на нее посмотрю, – непременно сорвусь: узкий ржавый карниз гнется под ногами. До поворота осталось сантиметров пятьдесят. Только бы ухватиться за угол дома, а там уже спасительное открытое окно моей комнаты. В неясном низу – смерть, в открытом окне – жизнь, с развевающимися шторками и громким звонком, который из комнаты перемещается в мою голову, настигает врасплох не успевший спуститься в нижнюю фазу сон и сразу обнаруживает его абсурдность.
– Ух.…Слава Богу – приснилось…. Спустить с кровати ноги…. Перекреститься. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.
До выхода осталось полчаса. Измерить давление. Скинуть десять единиц на застой крови. Пульс все равно бешеный. Ну и сон – до сих пор испарина на лбу. Принять энап, каринфар, но самое главное – атенолол, а то как-то не выпила – сердце стало выпрыгивать из груди уже около пруда, пришлось домой возвращаться. Помолюсь по дороге. Взять из ванной купальник и шапочку, снять с сушилки форму. Вчера в колготках народ смешила. Что у нас сегодня? Йога? Значит, обувь не понадобится, – вынуть из сумки тяжелые кроссовки.