– Вопросов нет, – отвечаю я, – но, как говорят: «Пути Господни неисповедимы». Хотите верьте – хотите нет, уважаемая Ирина Антоновна, но я служил на Дальнем Востоке десять лет, в том числе и в Вашем родном Хабаровске. Не был только на Чукотке и в Магадане… Так что мы с Вами, как бы «земляки». Я всегда радуюсь, когда встречаюсь с теми, кто родом из тех краев или долго служил там. О Дальнем Востоке у нас с женой остались только добрые воспоминания. Мой сын родился в посёлке Корфовский, недалеко от Хабаровска… Надеюсь, вы слышали о таком посёлке…
– Что вы говорите?! – удивленно восклицает она. – Боже мой… Надо же… Вы служили десять лет на Дальнем Востоке?! Расскажите мне о себе. Это так интересно…
Я рассказываю ей о своей жизни – где родился, крестился, учился, служил, а также о жене, детях… Она внимательно слушает меня, периодически с какой-то детской наивностью удивляется услышанному…
Некоторое время мы молчим, а затем она тихо произносит:
– Да-а-а… Какая интересная и сложная была у вас жизнь…
– Вся жизнь ещё впереди, – улыбаюсь я.– Мне всего-то только тридцать восемь лет…
Потом мы долго вспоминаем с ней в какие годы и в каких местах Дальнего Востока довелось нам служить и жить. Оказалось, что дважды – в Амурской области и Приморском крае – мы жили совсем рядом, в соседних гарнизонах.
Музыкального слуха у меня не было и нет, петь я не умею, но сейчас пытаюсь красиво, как артист, декламировать слова песни из фильма «Разные судьбы»:
…Почему ж ты мне не встретилась,
Юная, нежная,
В те года мои далекие,
В те года вешние?
Ирина Антоновна смеется, слушая меня, и я вижу, что она тоже искренне, как-то по-детски, радуется нашему знакомству, непринужденному и откровенному общению.
Вскоре в отделение возвращается Новаров. Прекрасный «вечер воспоминаний» заканчивается и плавно переходит в небольшой консилиум, на котором мы обсуждаем вопрос, что делать с пациентом с «поехавшей крышей».
Вернувшись в свой кабинет, я сажусь в кресло, закрываю глаза и… вижу улыбающееся лицо Ирины Антоновны, слышу её голос и весёлый смех… Господи! Дожил! Что это? Галлюцинации, что ли? Шепотом говорю сам себе:
– Всё… кранты… сошел с ума… влюбился в чужую жену. И что будет дальше, Ирина…Иришка… Ирочка?
Вспоминаю, что у меня на сегодня запланирован обход отделения и меня давно ждут больные и ординатор Римма Николаевна. Тряхнув головой, стараюсь избавится от увиденного образа, и выхожу из кабинета. Мои любовные переживания больных не интересуют – они ждут обход начальника отделения. Надо идти работать…
Всё последующие дни я хожу «сам не свой», мне хочется увидеть Ирину Антоновну, поговорить с ней, посмотреть в её глубокие голубые глаза, услышать её «ангельский» голос…
Но «шкурник» меня не вызывает, начальник госпиталя совещание врачей не проводит…
Наши кратковременные встречи в коридорах госпиталя, других отделениях или на пятиминутке меня, да возможно и её, тоже не устраивают. Я чувствую, что она неравнодушна ко мне и что я чем-то или почему-то понравился ей…
И все-таки я нахожу возможность хотя бы издали посмотреть на эту женщину. Неврологическое отделение находится на втором этаже. Окно моего кабинета выходит во двор госпиталя. Мне хорошо видна проходная, через которую сотрудники госпиталя приходят на работу и уходят домой.
Каждый день, приходя в госпиталь, я обязательно настежь открываю окно и проветриваю кабинет. Вот и сегодня я стою у открытого окна, облокотившись на подоконник, и смотрю, как через проходную идут сотрудники. «Шкурник» приходит на работу раньше других врачей, к 8 часам или даже раньше. Объясняет он это очень просто: «Мои пациенты ожидают меня с полными мочевыми пузырями. Мне их жалко…».
Наконец, в дверях проходной появляется Ирина Антоновна со старшей медицинской сестрой кожного отделения. Они оживленно беседуют. Мне хочется, чтобы она посмотрела вверх, на окно моего кабинета и… о, Боже, она почувствовала мой взгляд, подняла голову и смотрит на меня. Мне хочется крикнуть ей «Привет!», но я только поднимаю руку вверх, посылаю ей воздушный поцелуй и закрываю окно…
Прошел теплый сентябрь. Окно в моем кабинете закрывают на зиму – открывается только небольшая форточка для проветривания. Теперь по утрам я смотрю на Ирину Антоновну через стекла двух оконных рам. Она знает это и каждое утро отвечает на моё приветствие легким взмахом руки…