Потом поехали к дому, где я вырос и жил до отъезда на учебу в Харьков. Улица Карла Маркса изменилась. На дороге и тротуаре появился асфальт. Много зелени, высоких деревьев. Вместо старых и ветхих домишек стояли новые дома. Половина дома, которую когда-то занимала наша большая семья, оказалась полностью перестроенной. Исчезла любимая веранда с зарослями дикого винограда. Вместо деревянных ворот появились металлические. Дом облицевали сайдингом. Старые прогнившие деревянные оконные рамы заменили на пластиковые окна. Двор огородили высокими узорными бетонными плитами. Во дворе стояли хозяйственные постройки – сарай, летняя кухня. Очень хотелось зайти в свой двор детства, внутрь дома, но посоветовавшись с Сергеем, решил не делать этого. День выходной и тревожить незнакомых людей не стоило.
Возле дома стояла небольшая беседка, обвитая диким виноградом. Обратил внимание, что на многих домах установлены антенны – «тарелки» для приема телепрограмм из космоса. Вспомнил свою высокую антенну из водопроводных труб, которую соорудили с братом, когда в 1946 году он собрал детекторный приемник.
Вдоль домов тянулись желтые трубы газопровода. В дома провели электричество и радио. Появилось уличное освещение. На улице у дома увидел водопроводную колонку. Цивилизация пришла и на эту, отдаленную от центра города улицу.
В бывшем детском доме, рядом с которым жила наша семья, открыли школу – интернат. Во дворе школы появилось несколько разных построек, много цветочных клумб, высокие деревья. А я вспомнил 1942 год и лагерь для советских военнопленных и евреев на территории детского дома. Хотел пройти к небольшому кургану в саду интерната, у которого венгерская жандармерия во время войны расстреляла цыганский табор. Но времени оставалось мало, а объехать надо ещё много улиц.
Ехали медленно. Я рассматривал всё вокруг, стараясь запечатлеть в памяти, возможно навсегда, такие милые сердцу места, где прошло моё детство, юность. Внимательно смотрел на всех, идущих по улице и сидящих на лавочках у домов, пожилых людей, в надежде узнать в ком-то знакомые черты. Но, к сожалению, ни один человек не напомнил мне знакомое с детства лицо.
Свернули на улицу Урицкого. Когда-то на ней стояли всего два или три дома. Сейчас появились добротные кирпичные дома. На углу, как и много лет назад, стоял старый деревянный дом. Раньше в нем жила учительница начальных классов Немцева Прасковья Дмитриевна. Я хорошо помнил её двух дочерей. С Ниной мы училась в одном классе. В школе меня и Нину малышня дразнила «жених и невеста», возможно, потому, что из школы мы часто возвращались вместе, так как жили почти рядом.
На лавочке у дома сидела, облокотившись на палочку, бабушка в белом платочке.
– Остановись у этого дома,– попросил я Серёжу.
Вышел из машины и подошел к старушке. Тепло поздоровался с ней. Она, прищурившись, посмотрела на меня сквозь очки с толстыми стеклами и молча, кивнула головой.
– Я могу присесть рядом с Вами? – обратился я к бабушке. Она, молча жестом, показала на лавочку. Я долго смотрел на неё, и казалось мне, что когда-то я уже видел это лицо, но не морщинистое, а совсем юное и красивое.
Какое-то время мы оба молчали, а потом я сказал, обращаясь к бабушке:
– В этом доме много лет назад жила учительница Немцева. Помню двух её дочерей. С одной из них, её звали Нина, я учился в одном классе. Вы ничего не знаете о судьбе этой семьи?
– Как не знаю, дорогой? – усмехнулась бабушка. Я и есть та самая Нина.
Она резко повернулась ко мне, долго прищурившись, всматривалась в моё лицо, а потом сказала:
– Вроде лицо знакомое, а вспомнить имя, фамилию – не могу… Зрение совсем плохое, да и память стала подводить. Кто ты? Как тебя зовут-то? Откуда ты приехал?
Теперь настала очередь улыбаться мне.
– Нина! А ты посмотри внимательно. Неужели не помнишь своего «жениха»? Забыла, наверное, много лет прошло, дорогая. В школе нас с тобой дразнили «жених и невеста…». Вспомнила? Зовут меня Анатолий, фамилия – Комаристов. А жил я в том доме – и я показал рукой на другую сторону улицы Дорошенко.
– Анатолий!? Толька Комаристов! Все! Вспомнила! Боже мой! Дай
я тебя поцелую, дорогой. Как ты оказался здесь? Какими судьбами? – и, сжав губы, она беззвучно заплакала. Я подождал, пока она успокоится.
– Знаешь, Нина, много лет собирался приехать, но, то здоровье шалило, то служебные или семейные дела мешали. А сейчас на всё плюнул и понял, что пришло время ехать. Решил перед смертью, пока ноги двигаются, приехать, всё посмотреть и попрощаться…
– Чего мелешь то, старый… прощаться он надумал… рано ещё нам туда. Всегда успеем, – проворчала Нина. – Мы ведь, ровесники с тобой. Сколько времени думаешь побыть здесь?