На следующий день Юля сама разыскала Павла. Он, как всегда, стоял в компании друзей, и ему, как всегда, было весело, но все замолчали, когда к нему подошла девушка.
- Здравствуй, Паша! - вежливо начала она, нисколько не заботясь о том, слышат их другие или нет. - Во-первых, спасибо за науку. Я все поняла, я, знаешь ли, понятливая. Во-вторых, не сомневаюсь, что приезд соцработников - твоих рук дело. Но свои проблемы я решаю сама, поэтому постарайся больше не вмешиваться в мои дела. В-третьих, твои духи я вылила в унитаз. В- четвертых, забудь, как меня зовут. Это все, Паша.
Кажется, отвечать он и не собирался, просто стоял, смотрел на нее и слушал. Впрочем, другого Юля и не ожидала, поэтому, напоследок вежливо улыбнувшись ему и его друзьям, пошла своей дорогой. За спиной вновь раздались возгласы и смех, но ее это уже нисколько не волновало.
На Павла же вопросы посыпались со всех сторон.
- Как обидел девочку, мальчик?
- Может, чем недовольна осталась?
- Колись, Пашка, за что она так с твоими духами обошлась?
Он с ленивой улыбкой выслушал всех, потом поднял руку, призывая к молчанию.
- Знаю, на что обиделась, - он сделал паузу, чтобы заинтриговать всех еще больше. - Хоть духи и были французские, но бутылка была не литровой.
Друзья снова весело загалдели: ответ устроил всех.
Как-то незаметно подкрался Новый год. Поскольку свободного времени стало больше, то и на мир, и на свою жизнь Юля стала смотреть другими глазами. Ей понравилось сидеть перед зеркалом и медленно расчесывать свои длинные волосы, подолгу рассматривать и примерять вещи в магазине, просто гулять по улицам и смотреть на прохожих. Она наконец-то освободилась от постоянной усталости и увидела, как много кругом незнакомого, интересного, и пожалела, что не имела возможности заметить это раньше. Поняла, что пришло ее время жить полной жизнью.
Новый год Юля встретила вместе с дедом Никодимом в родном поселке. Ночевала в бывшей комнате Сергея. Дед сначала крепился, но потом все же стал рассказывать о жизни внука. Мира в семье не было с самого начала, а тут еще и теща стала подливать масла в огонь, упрекая зятя в том, что не умеет большие деньги зарабатывать и не может достойно содержать ее дочь. А ведь ради того, чтобы и у тещи, и у ребенка были отдельные комнаты, Сергей взял большой кредит.
- Говорю ему, чтобы бросал эту семейку, уходил к тебе, пока не разлюбила и за другого с обиды замуж не выскочила, - бесхитростно закончил дед свой рассказ.
- С чего ты, дедушка, взял, что я его люблю? Неправда это, - возмутилась Юля.
На деда Никодима ее слова не произвели никакого впечатления, он лишь хитро прищурился.
- А чего до той поры одна? Может, в городе парней нет?
Девушка грустно улыбнулась.
- Много, только пара не находится.
- Вот и ему не нашлась. Не уйдет сейчас, потом жалеть будет. Еще моя матушка говорила, что с нелюбимой женой и хлеб горьким кажется.
Юля грустно улыбнулась и ласково погладила руку старика, лежащую на столе.
- Спасибо тебе, дедушка, за доброту, за подарки. Летом будет у меня отпуск, я сюда надолго приеду, тебе с огородом помогу. А Сергею не говори обо мне ничего. Не надо. Пусть живет своим умом.
- Мать твою и сестрицу Бог накажет. Ох, не на той Сергей женился!
Павла в институте встречала редко. Его учеба подходила к концу, говорили еще, что работать он будет в строительной фирме отца. Видя Юлю, он приостанавливался, дурашливо махал рукой и улыбался. Она демонстративно отворачивалась.
Весна была ранней и дружной. Казалось, что все живое, до поры до времени таившееся под снегом, вмиг проснулось, огляделось вокруг и заторопилось показать этому миру силу своей любви к жизни. Вот только у Юли никаких перемен даже и не намечалось.
Она часто думала об этом и завидовала людям, которые хоть как-то меняли свою жизнь: переходили на другую работу, покупали новое жилье, расставались с любимыми и снова влюблялись. В этом, наверно, и есть прелесть жизни: суметь не упустить ничего из того хорошего, что предлагает судьба.
Она завидовала даже Веньке, молодому парню, живущему в том же подъезде. Он, в отличие от нее, имел способность заводить множество друзей. С наступлением настоящих теплых вечеров вместе с ними часто сидел на детской площадке и пел под гитару песни собственного сочинения. Юля уже знала наизусть почти весь его репертуар и иногда, стоя у открытого окна, подпевала доморощенному барду.
Вот и сегодня Венька затянул знакомую:
Я так тебя любил, я так тебя любил,
И о тебе одной лишь с друзьями говорил,
Но ты придумала подружку и ревновала к ней.
Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?
Пел он негромко, душевно, умел делать, где надо, эффектные паузы. Словом, исполнял свои незатейливые песни так, что даже недовольные всем на свете старушки не жаловались на него участковому, а только шутили, что если появились во дворах мартовские коты и Венька, значит, весна на самом деле пришла.
И я тогда ушел, ушел куда-то в осень,
Хотел тебя забыть, но, видишь, не сумел.
А ты живешь среди друзей и обо мне не спросишь.
Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?
Венькины пальцы осторожно перебирали гитарные струны, и они едва-едва звенели, выводя незамысловатую грустную мелодию, которая каким-то непостижимым образом будоражила душу.
Вот год уж пролетел, и снова плачет осень,