Может, стоит Леську обвинить в ограниченности и отсутствии здравой доли любопытства, а может, даже и в высокомерии или непомерной гордыне, только у нее ни малейшего желания познакомиться со звездой нет. И вообще, для нее это - звезда в больших таких кавычках. А в их школу нельзя никого посылать, точно. Здесь и так почти никто не учится, нельзя последних проблесков лишиться, а если такой гость появится, то, ясное дело, девичий мозг будет работать в единственном направлении. А с мозгом большинства парней (во всяком случае, в их классе, точно) вообще проблемы - он едва справляется с выработкой тестостерона, все силы на это уходят.
- Ты физику выучила? - строго посмотрела Леся на подругу.
- Да, но только вторую часть, прикроешь, если что, - это был не вопрос, а предупреждение.
- Прикрою, куда же я денусь? Лучше бы думала ты больше о физике и меньше, о парнях, - ответом на это был лишь насмешливо высунутый язык непутевой подруги.
С физикой ситуация была довольно странная: ее почти все и почти всегда учили, но никто не знал. Виктория Викторовна, в просторечии Вселенская Вредность (после МГ почти всех учителей обозвали двойными именами, совпадающими по первым буквам с настоящими) была очень требовательна. Поэтому учить параграфы приходилось наизусть. Однако, способность, да и желание объяснять материал у нее отсутствовало напрочь. Так и получалось: по устным ответам у всех пятерки и четверки, а на контрольной ни одной задачи решить не могут. Но сегодня ничего так прошло, все благополучно: Мирка ответила выученную часть, получила свою четверку, так что ушли подруги очень довольные собой.
Биологии пришлось дожидаться в коридоре, непосредственно напротив двери в кабинет директора. Не самое приятное место, а что делать? Только отсюда можно увидеть сразу и четыреста седьмой, закрепленный за Яной Борисовной (кодовое имя - Баба Яга), и четыреста двадцатый, который сегодня стоял в расписании. Угадать в каком из двух кабинетов будет урок именно сегодня - никаких шансов. А если придешь не туда, Яга одновременно повесит, четвертует и расстреляет на площади, предварительно подвергнув длительным унизительным пыткам. Все стоят и выслеживают, куда же Яна двинется. Такое скромное шоу носителю знаний на радость. По-научному: 'сублимация садистских наклонностей'.
- Как маман? - интересуется Мирка, зорко поглядывая то в один конец коридора, то в другой.
- Не напоминай! Больше года где-то шляется. Чует мое сердце - недолго осталось, скоро конец моему личному раю.
- Что ты так пессимистично? Может, на этот раз все обойдется?
- Как обойдется? Сдохнет, наконец, в какой-нибудь канаве?
- Господи, Лесь, ты что?
- Что, Лесь? Я только об этом и мечтаю. Тебе ли не знать. Она сейчас вернется и снова нам на шею сядет, а через несколько месяцев еще одного родит. И пока следующего мужика себе не найдет, весь мозг мне вынесет. Ты же знаешь, во что мелкие превращаются в ее присутствии. Материться даже Манька начинает, а Мишка в прошлый раз с ней водяру пил, когда я домой вернулась. Ему восемь лет! Восемь! И эта сука решила, что с ним прекрасно можно выпить. У Ваньки еще мозгов хватило отказаться, а Мишка... Как же, мамочка позвала! Еле откачали. И еле отбились от органов опеки. Про Гришку я вообще молчу. Она же даже не признает, что убила его! 'Это случайность'. Я ее ненавижу. И отца начинаю ненавидеть за то, как он чернеет, когда она исчезает в очередной раз, как кошка на мартовские блядки, и как радуется, когда она возвращается.
- Ладно, ладно, остынь. Прости, зря я тебя спросила. Думай о приятном, хотя бы пока ее нет.
- Я и стараюсь, - с укоризной посмотрела Леся на подругу. - Только о чем приятном думать? О Ростовцеве вашем?
- Ну, подумай не о Ростовцеве, подумай о Дмитриеве. Он же тоже няшка-милашка.
Дмитриев - невысокий блондинчик из параллельного, вздыхал по Лесе довольно долго, но был достаточно разумен, чтобы не предпринимать никаких действий по ее завоевыванию.
- Нет, уж, в нашей семье пусть мать о мужиках думает, а я подумаю, как мне отсюда вырваться и мелким помочь. Отец-то ладно, сам такую жизнь выбрал, а они не виноваты.