Когда я начал снимать этот фильм, я ни на секунду не мог предположить, что он будет иметь такой успех, будет так благосклонно принят во многих странах, особенно в Европе. Думаю, музыка, сочиненная Джо Хисаиси, сыграла свою роль. К сожалению, в Японии критики не слишком высоко оценили «Сонатину». Тем не менее фильм собрал ряд призов на международных фестивалях. Он был внесен в список «Ста лучших фильмов последних шестидесяти лет», составленный в 1993 году каналом Би-би-си. Я удостоился чести, которой не заслужил, оказался рядом с фильмом Куросавы «Ран»...
«Сонатина» рисует язвительный портрет гангстеров и настоящих антигероев. Такой подход был сознательным, мне хотелось, чтобы члены противоборствующих банд выглядели честными парнями на экране. И правда, в сцене, где Муракава и его помощники веселятся на пляже, они выглядят довольно-таки забавно. После выхода «Сонатины» я никогда не получал угроз от мафии, хотя можете быть уверены: многие из них фильм посмотрели. Судя по нескольким отзывам, большинству он даже понравился!
Как-то один английский журналист задал мне вопрос, чего в «Сонатине» больше: комедии или жестокости. Я ему ответил, что для меня существует «комедия в жестокости», и это действительно так. В «Сонатине» нет никаких неожиданностей: смерть не заставит себя ждать. Ради гармонии и логики, что очень по-японски, герой должен погибнуть, как и предполагалось. No way fool around![11] Если Муракава исчезнет, зрителей это устроит. Знаете, японской публике нравится получать то, чего она хочет. Она предпочитает, чтобы история заканчивалась ожидаемо: немного фатализма и минимум крови.
В «Сонатине» бандиты получились даже круче, чем в реальности. Эти люди совершили преступления, но способны не моргнув глазом покончить с собой, согласно нравам и обычаям. Поэтому японское общество готово их простить. С этой точки зрения «Сонатина», в сущности, очень японский фильм. В любом случае, для меня она стала поворотным моментом. В какой-то мере завершился определённый цикл. Пришло время что-то менять. Мне хотелось со всем покончить...
Вы же знаете, что, в отличие от Запада, в Японии самоубийство не порицается и не считается ошибкой. Так же обстоит дело внутри мафиозных кланов. Этот экстремизм сродни истовому мусульманскому фанатизму. Исламисты убивают себя с именем Аллаха на устах в надежде обрести подлинную жизнь. Они используют священные тексты Корана, но, по-моему, смелость заключается совсем не в этом. Что до японских экстремистов, то для них самоубийство — акт уважения иерархии. Во время Второй мировой войны те, кто называл себя камикадзе, умирали во имя императора. В любом случае, мне кажется, что нельзя считать самоубийцу мужественным человеком.
В начале моей режиссёрской карьеры англичане были очень восприимчивы к моим фильмам. Они прекрасно принимали мои даже самые неоднозначные ленты. Помню, как представлял «Сонатину» на фестивале в Лондоне. Войдя в зал, я был удостоен бурных продолжительных аплодисментов. Момент был незабываемый!
После успеха «Сонатины» Китано принимается за лёгкую сумасшедшую комедию «Снял кого-нибудь?». Фильм шокирует. Японские критики и средства массовой информации негодовали. Китано придумал Асао, неприятного озабоченного типа, который думает только о том, как бы встретить какую-нибудь женщину и заняться с ней любовью, невзирая на обстоятельства. Заветной мечтой героя становится секс в автомобиле, для покупки которого он решается на ограбление банка. Внезапно он встречает сумасшедшего учёного, который помогает ему стать невидимым, благодаря чему Асао стало легче не только подглядывать, но и предаваться развратным склонностям. Вскоре его одолевает навязчивая идея заняться любовью в самолёте, в салоне первого класса.
После «Сонатины» я впервые решился снять комедию, которая, надо признать, обернулась провалом. Сказать, что фильм плохо приняли в Японии, — ничего не сказать. Это была настоящая катастрофа. Я был буквально раздавлен. В Европе критики были не столь грубы, но не один прокатчик не рискнул выпустить ленту на экран.