Самолет медленно тронулся в направлении взлетной полосы. Танки оживились. Самолет выехал на полосу. Вервольф вслух читал мне учебник, а я лихорадочно выполнял все, что там советовали. Танки робко начали постреливать куда попало. Попало в казарму. Оттуда посыпались пьяные солдаты в чем мать родила, но при оружии. Самолет начал разбег. Танки открыли ураганный огонь. Полоса выглядела особенно эффектно в свете трассирующих снарядов. Самолет разогнался до максимума. Остальной экипаж - штурман Паша, бортинженер Женя и три очаровательные стюардессы - хранили напряженное молчание. Тут я вспомнил, что самолет-то военный, и, стало быть, чем-нибудь, да вооружен, и послал весь остальной экипаж, кроме Веры, на поиски вооружения. До конца полета мы не встречались.Я сильно подозреваю, что там происходили многочисленные эротические сцены. Правда, они все же нашли спаренную пушку и даже подбили кое-что. Полоса, тем временем, явственно близилась к концу. Я мысленно воздел руки, сказал: "Да хранит нас всех Святой Патрик!", резко взял штурвал на себя. Земля пошла куда-то вниз, а мы, соответственно, вверх. Мы взлетели!!! После чего мы крепко поспорили с Вервольфом вот по какому поводу:
- Может, уберешь шасси?- иронично предложил он, когда высота была метров сто пятьдесят.
- Что-то не хочется.
- А что так? Мешаются ведь.
- Мешаться-то они, конечно, мешаются, но, видишь ли, шасси - очень хитрая штука. Убрать-то их всегда получается, а вот выпустить - нет.
Тут он заговорил с позиций аэродинамики, как будто всю жизнь водил авиалайнер, а не автобус. Мы даже чуть не подрались. Но шасси я все-таки убрал.Мы набрали высоту девять тысяч метров и взяли курс на Россию, затем я переключил управление на автопилот и напряг всех: Веру - готовить кофе, Вервольфа - готовить то, что он купил у Сулеймана, к употреблению. Когда кофе был выпит, Вера подошла ко мне, расстегнула пуговку на блузке и промурлыкала:
- А не расскажешь ли ты сказочку напоследок?
Я не устоял.
Сказка № последняя. Валерий Чкалов и чукчи.( на чукотском наречии).
За морями, за горами, за зелеными лесами,
Без порядочных дорог был большой земля Совок.
Всякий разный человек
Средь озеров жил и рек.
Всякий, чья была не лень,
Часто ездил на олень.
Нам шаманы рассказали:
Наша мама- дядя Сталин.
Где большой-большой часы,
Он живет, смеет усы.
Чукча умный ловит нерпу,
Все для молота и серпа.
Дядя Берий, весь очкатый,
Шлет сюда мужик с лопатой.
Нам шаман, однако, скажет,
Кто зачем кует и пашет.
А совковый весь народ
Захотел большой рекорд.
Птиц огромный был построен,
Весь красив, как морж весною.
Наша дома оставалась,
Сильно нерпой объедалась.
Престарелая шамана
Бил тюленю из нагана.
И шамана дал для нас
Истерический сиянс.
Вызвал дух от лысый дядька,
И при нем жена был, Надька,
И сказала нам тот дух,
Что шаман - вообще лопух...
И еще она сказала,
Чтобы чукча побежала
Звать мужика и солдату,
И чтоб все несла лопату.
Чукча умнай был, однако.
Он поехал на собаках.
И привел большой толпа
Делать взлетный полоса.
Как все сделал, что хотел,
Птиц железный прилетел.
Плохо видела дорогу,
И сломала, бедный, ногу.
Из кабины ( вся ругалась)
Дядя Чкалов выбиралась.
Очень много говорила
И с шаманом водку пила.
А как вечер-то настала,
Чкалов нас к себе позвала.
Говорит:" Проклятый янки
Спер у нас все-все киянки.
И внеплановый расход
Удручает наш народ.
И наш мама - дядя Сталин
По все дни в большой печали.
И хотела, чтобы чукча
Бил моржа сильней и лучше,
Потому моржовый клык
Для винтовки лучший штык.
Мы с винтовкой влезем к янки,
Чтоб отдала нам киянки.
А железный самолет
Для того и взял рекорд,
Чтоб по нашему проливу
Янки бить и в хвост, и в гриву.
Видел он пролив прилично.
Чукча стала пограничник.
Если янки вдруг придет,
Он получит пулю в рот.".
Чкалов долго выступала,
Чукчу сильно волновала.
Ногу птице залатала,
Чкалов утром улетала.
И живет, однако, чукча
Без него легчей и лучше.
Самолет уже летел над Европой. Я удивлялся, что всем по фигу наше появление в мирном воздушном пространстве - как будто израильские военно-транспортные "Боинги" летают тут каждый день. Мой экипаж живо обсуждал произведение чукотского устного народного творчества, тема развивалась до бесконечного абсурда. Я же по учебнику зубрил снижение и посадку. Мы подлетали к границе России. Признаться, я испытал гордость за отечественную службу ПВО, когда услышал в наушниках предельно вежливое обращение по-английски. Нам предлагалось сообщить кто мы такие, откуда, куда и с какой целью летим, а также бортовой номер и список экипажа. Я состроил идиотскую гримасу и по-английски же сказал, что ничего не понимаю. Вежливость сразу исчезла:
- Куды прешь, мать твою?!
- Я- борт хрен знает какой. Лечу из Иерусалима в Москву. Цель - попасть домой. Экипаж состоит из семи человек. Командир - Диего Фернандес.
В эфире повисла напряженная тишина, потом тот же голос, только потерянный какой-то, сказал:
- Эй, на хрен знает каком... Где вы взяли эту хреновину?
- На базаре купили.
- А....А посадить-то вы ее сможете?
- Только что прочитали, как это делается.
Следующий вопрос последовал минут через пять.
- А на хвосте у вас кто?!
- Понятия не имею. А на кого похож?
- На Б-52, стратегический бомбардировщик.
- А...Это не с нами.
Голос помолчал - помолчал, потом взмолился:
- Братки! Уберите его куда - нибудь! У меня ракета не запускается! Я под суд пойду!
Я пожал плечами - убрать такую махину мне лично возможным не представлялось. Однако где-то в хвосте самолета что-то сильно бумкнуло, потом в наушниках послышался все тот же грустный голос:
- Спасибо, браток. Тебе теперь зеленая улица до Москвы. Сядешь в Шереметьеве. Ты теперь медаль получишь.