— Лёнь, завтра, когда цемент застынет, я дам тебе сделать, так как ты захочешь. Если не передумаешь. И если всё получиться хорошо, следующую печь, будешь класть самостоятельно.
И что я делаю? Десятый год пацану… А где выход? Взрослых охотников к этому делу не приставишь. Они уже не перестроятся. Да и нельзя пока. Животноводством я ещё не обзавёлся. Вот когда обзаведусь, и охотники будут не так востребованы, тогда займусь ими вплотную.
Лёнька был доволен. Идя вприпрыжку рядом со мной он завалил меня кучей вопросов, на некоторые из которых я не мог ответить.
— А почему в доме печь, до крыши,… — Лёня замялся вспоминая незнакомое слово, — до потолка, а здесь маленькая?
— А, правда, что наш дом каменный?
Ну, да, дом покрыт сайдингом и кирпичных стен не видно, а внутри обклеены обоями.
— А можно построить дом больше нашего?
И так до самой кузни. Хорошо, что близко идти, иначе я бы взвыл как саблезубый волк.
Около кузни на маленькой скамеечке сидела Алёна и, подобрав ручки на колени, прищурившись, смотрела на сваленную кучку железа. При нашем появлении она вздрогнула, но узнав меня, снова перевела взгляд на железо и, замерла.
За всё время, что эта девочка находится в Ауруме, я не слышал от неё ни одного слова. Бедняга, всё понимает, на тарабарском, но не говорит. Вообще. Её бы к хорошему психиатру сводить, да где ж его возьмёшь?
Погладив девочку по головке, я пропустил вперёд Лёньку, и пошёл вслед за ним.
Первое, что мне захотелось сделать, это прибить Кондрата на месте. Горна не было! С тяжёлой кувалдой в руках Кондрат доламывал то, что от него осталось. Земляной пол кузни был завален битым кирпичом, перемешанным с углём. Я непроизвольно потянулся к поясу, на котором, обычно, висят деревянный меч или мачете.
Повезло парню. Оружие я оставил дома, чтобы не мешало во время строительства.
— Всем стоять, — рыкнул я и, подпрыгнув к Кондрату, выхватил из рук занесённую вверх кувалду. От неожиданности, Кондрат по инерции продолжил движение, и чуть не налетел носом на остатки разбитого горна…
Налетел, гадёныш. Я ему пинка дал.
Кондрат поднялся быстро и, развернувшись в мою сторону, сжал кулаки… и тут же расслабился.
Поигрывая кувалдой, я посмотрел ему в переносицу.
— Я жду.
За зажатой в распорках трубой, послышалось шевеление, и на свет божий выбрался… чёрт. Весь в саже и копоти, с всклокоченными волосами, осторожно перешагивая босыми ногами через груду битого кирпича, ко мне пробрался… Борька!
— Не так, — сказал он загадочную фразу. — Не правильно.
Этот тоже здесь? Спелись, значит, у меня за спиной.
— Вы что тут натворили, сволочи? — я схватил мальца за ухо и поставил рядом с Кондратом. — Вы зачем кузню разгромили?
Потирая покрасневшее ухо, Борька начал что-то бубнить себе под нос.
— Что ты там булькаешь? Говори громче, и моли всех своих духов, чтобы я не всыпал вам обоим батогов.
— Не правильно, — повторил Борька. — Здесь всё сделано неправильно.
Во, блин, молокосос даёт! Дикарь, десяти лет нет, а меня учить начал как делать. И что? Кузнечный горн, который он только здесь и увидел.
— А вот я сейчас сниму ремень, и посмотрим как правильно или неправильно. И вообще, что ты понимаешь?
Борька поднял опущенную голову, и пожал плечами.
— Не знаю, оно само приходит. Закрываю глаза, и вижу как надо.
Это уже интересно. Неужели поганок наелся, и видения уже начинаются?
— Ну и как надо?
Борька развернулся на месте, и пошёл к стене за горном.
— Это делать надо так, — он показал на груду обычных, гранитных камней, с которыми у нас в последнее время напряг.
— Что надо делать? — не понял я.
Борька покачал головой.
— Та печь не ломается.
— Какая ещё печь?
— Ну, та. Где кирпичи делают.
Ой!
Продвинутый мэн, то есть я, дорвавшись до таких же «продвинутых» кирпичей… заменил ими, с дуру, более стойкий к высоким температурам камень. За красотой погнался, за прямыми углами. И теперь каждый раз перед началом работы занимаюсь заменой лопнувших кирпичей, и перевожу дефицитный цемент. И делать это надо за день, а лучше за два, до начала работы. Влага, сохранившаяся в цементе, при нагреве разрывает его вместе с кирпичами.
— Ну, ну… — я посмотрел на ничего непонимающего Кондрата и, протянул ему кувалду, — доделывай то, что начал.
Кондрат взял инструмент и вопросительно посмотрел на Борьку. Борька перевёл.
Всего один взмах и удар, понадобилось квадратному мальчишке, чтобы закончить разрушительное дело.