Ветер поднимает пыль, а небо от набежавших туч, всё темнее, и темнее. Даст бог, дождь пойдёт, а то вид этой растрескавшейся пустыни, уже набил оскомину.
Тишина. Никого нет. Даже попугаи в колючих зарослях притихли, а не верещат как прежде, пересчитывая друг другу перья. Или меня в таком виде испугались, или к дождю, наверное? Их и на ветках не видно, спрятались, однако.
Вот и проход. Соваться туда, нет никакого желания. Вроде и сам пробил, и с другой стороны выхода нет, а всё равно боязно. Вдруг кого течением занесло? Но делать нечего, рыба нужна. На сегодня, я запланировал отведать рыбных котлет, надо же как-то разнообразить меню.
Поправил вершу на спине, чтобы не мешалась в случае атаки, колун в руку, под щит, щит вверх по глаза, маленький топор подвинул ближе к правой руке, копьё подмышку и остриём вперёд.
— Ну, что, пошли, что ли?
Сплюнув три раза через левое плечо, я вошёл в заросли, с копьём наперевес.
До реки дошёл без приключений. Теперь быстро опускаю вершу в воду, привязываю к колышкам, и дёру отсюда. Уж очень густые здесь заросли, не видно в них ничего, и копьём не размахнуться. Неприятное место! Бррр….
Надежда на хороший урожай у меня крепнет с каждым ударом лома.
Второй час вымучиваю пахоту. Пятая борозда, идёт особенно туго, или грунт здесь суше, или я уже выдохся. Лопата с трудом вгрызается в землю, и приходится брать в руки лом, отваливая им тёмно-коричневые куски, чтобы потом разбить их кувалдой. Что поделать, целина.
Хороша местная землица, несмотря на свою сухость и твёрдость. Плодородный слой, не заканчивается на глубине сорока сантиметров, а идёт глубже. Не земля, а мечта любого фермера. К тому же ещё, и хорошо унавожена, и мухами засижена. А корней-то сколько… Если пройдёт дождь, всё это опять зазеленеет. Так, что каждый разбитый ком, приходиться перебирать руками. Кошмар, и как мои родители подписались на это? Ума не приложу.
Уф, жарко! Может дублёнку расстегнуть? Ну, уж нет. Только когда за забором спрячусь.
Вот так и пашу. В дублёнке, с топором и ножом на поясе, копьём около ног, и со щитом на спине. Похоже, в тот день, я словил паранойю, в острой её форме, и теперь никак не могу от неё избавиться. И дать бы пинка, только не ясно с какой стороны к ней подходить. Ладно, будет свободное время, я с ней разберусь.
Пахать закончил раньше. С перерывами без перекуров (табак закончился в тот злополучный день), я перепахал половину запланированной площади. Тяжело ворочать целину. Отложив на завтра продолжение марлезонского балета, пошёл проверять вершу. Пустая пшённая каша, уже в горло не лезет, да и мало её осталось. Ничего, скоро буду о ней вспоминать, как об изысканном деликатесе. Пока не созреет урожай картофеля, кроме рыбы у меня ничего не предвидится. Ну, сухояблоки ещё… Которых осталось, после просушки, почти семьдесят килограмм. Всё равно компот варить не могу. Сахара почти нет.
Сначала меня насторожили попугаи. До того сидящие спокойно и тихо в зарослях, сейчас проявляли изрядную, настороженную активность. Уж, не ждут ли меня опять?
Я замер в нерешительности перед проходом, вглядываясь в сумрак зарослей. И тут…
Ну, а как же без этого? Конечно «тут», ну не «там» же.
Я услышал звук. Монотонное завывание, и шлёпанье по воде, чередующееся с утробным ворчанием. Подождав немного, я понял — звуки не удаляются, а намертво приклеились к тому месту, где у меня стоит верша.
И тут до меня дошло. Воррруют, сссуки! Мою рыбу воруют.
Не дам! Мне самому жрать нечего.
Ведро на землю, колун в левую руку под щит, щит вверх по глаза, топор подвинул ближе к правой руке, копьё подмышку и вперёд. Плевать!
Иду тихо. Травы здесь нет, а от веток, я давно избавился, так, что под ногами ничего не шелестит, и не хрустит.
Хорошо, что проход не идеально ровный, иначе меня ещё на подходе заметили бы.
Так, последний поворот. Здесь слева, широкий ствол. Я спрятался, за деревом и, осторожно выглянул из-за угла. Поворота, не дерева.
А вот и оно. Небольшое тёмное пятно, в сумерках не разберёшь, что это такое, но не свои. Своих здесь, кроме меня, никого нет.
— Картина Репина «Не ждали», — моего приближения пятно не заметило, и с места не двинулось, только шевелилось всё время, то вверх, то вниз.
Я присмотрелся. А пятна-то аж целых два. Одно пятно прямо около меня качается, а второе… Второе пятно, тем временем, около моей верши околачивается. Да не просто околачивается, а лапы (или, что там у неё?), загребущие внутрь суёт.
Это моя рыба! Я начал закипать, разве что пар из ушей не стравливал, чтобы свиста слышно не было.
Ну, всё, держитесь. Сейчас покажу, как на чужое добро лапы накладывать.
Я медленно вышел из-за ствола, и хорошо прицелился. Совершать те же ошибки, как в прошлый раз, я не собираюсь.
— Н-на! — я сделал широкий шаг левой ногой и послал копьё вперёд….
Стоять! Назад!
Я еле остановил летящее в цель четырёхгранное жало, чуть не улетев вслед за ним.
А хорошая реакция, у этой «тени». Я ещё только начал движение, а она уже отпрыгнула, упав в воду. Но остановило мою атаку не это, а то, как отреагировала на меня вторая тень.
Она встала! На задние лапы, встала и застыла с трепыхающейся рыбиной, зажатой в передних лапах… руках?
— Б…., — да что же это? Звери на задних лапах не стоят. Разве, что медведь, когда идёт в атаку. Но это определённо не медведь, а мелочь какая-то.
Неужели?!..
— А, ну, стоять, мать вашу… — Рявкнул я громче, нагоняя страха на посягнувших на мою рыбу, и не показывая своего.
Далее, дело было так.
Та тень, что была ближе ко мне, не поднимаясь с четверенек, зашипев, сделала шаг в мою сторону, и выбралась из воды. Я отступил назад. Вторая тень, очнувшись, выпустила рыбу из рук, и опустилась, как и первая на четвереньки. Первая, не прекращая шипеть, сделала ещё один шаг, и слиплась с тенью, которую я раньше не заметил.
Блин, да их здесь трое. Третья лежала у самой реки, и сливалось с камнями.
Да, что здесь такое?
Нет, надо разобраться, что здесь происходит. Только осторожно.
Я перевернул копьё тупым концом, и стал отгонять человекообразное в сторону.
— А ну, кыш отсюда. Давай, давай, поторапливайся. — Фигушки, так оно меня и послушало, а стоило моему дрыну приблизиться, ещё и схватилась за него.
— Ты, что ж творишь-то? А ну отдай. Во, вцепилась то.
Пока перетягивали копьё туда сюда, сумел разглядеть инопланетянина
Небольшой, не более полутора метров, с длинными волосами, сбитыми в колтуны, одетый в шкуры…. в мокрые лоскуты от шкур, которые почти ничего не скрывали. И…. маленькие титьки встряхивались при резких движениях. Баба! Больше рассмотреть ничего не смог. Длинные и немытые патлы всё закрывали, да и чёрная она какая-то. Никак негры?
Пока мы с дамой развлекались перетягиванием копья, вторая «тень», спрыгнув с камня, и приземлившись на четыре опорные точки начала заходить ко мне сбоку. Хорошо, что с лева, со стороны щита.
У, блин. Каннибалы чёртовы.
Вырвав, наконец, своё копьё из рук первой барышни и, перевернув его остриём вперёд, наставил ей в грудь.
— А ну, назад.
Что такое копьё, барышня, похоже, знает. Она остановилась и, пригнувшись к земле, зашипела, а может и зарычала, свисающие колтуны звук глушат.
Отступив обратно в проход, что бы колючие заросли прикрыли меня с боков, я повёл копьём в сторону второй тени.
— И тебя это тоже касается.
Замерли. Стоят на полусогнутых ногах, почти на карачках, опираясь на землю руками, и шипят. Тьфу, ты. Похоже, и не совсем люди. Прямохождение у них не в почёте.
А третья тень, за всё время так ни разу и не шевельнулась. Труп? Надо посмотреть.
— В сторону, каннибалье отродье.
Показав копьём, что от них хочу, отогнал их в сторону, и подошёл к лежащей тушке. Колун, убрал обратно на пояс, чтобы не мешался. Сейчас он мне, точно, не нужен.