— Так, девчонки, по моей команде, сразу бегите в дом. Гостей много пожаловало.
Я слетел с лестницы, и начал облачаться в «доспех», который всегда держу рядом, и навешивать на себя оружие. Щит и копьё оставил на земле, с ними неудобно скакать по стремянке. Стрёмно, однако!
Одевшись, я снова полез наверх, следить за подходящими… человеками?
Точно, на двух ногах качаются.
Я пригляделся к приближающейся кучке. Не три с половиной. Четыре точки. Четыре большие и две маленькие, очень медленно двигались в нашу сторону. Чёрт! Пандуса тоже не хватает. Как бегать поверх стены, не упуская из вида противника? Стремянку, что ли таскать всё время? Или как в цирке, не слезая прыгать вместе с ней?
Шло время. Точки приближались и напряжение нарастало. Вместе с беспокойством, возникло какое-то чувство неправильности. Что-то было не в кассу. Что?
Солнечный зайчик попал мне в глаз. Вот оно!
Откуда у дикарей блестящие предметы?
— Отбой, барышни, — девчонки вопросительно посмотрели на меня. Слово «отбой» они, похоже, ещё не слышали… Странно, но разъяснять буду потом. — Свои. Можно не бояться.
Солнечные зайчики пускал наконечник копья. Стальной наконечник.
— Пожаловал!
Немо был не один. Он кого-то вёл на привязи. А может его вели. Нет, не похоже, копьё у него в руках, значит под арестом кто-то другой. А рядом со «связкой», медленно плелись маленькие фигурки. Фигурки шли сами без привязи, похоже — дети.
Тьфу, на этого разгильдяя. Куда он их тащит? Я его, за чем послал?
Я, конечно, подумывал о расширении нашего коллектива, но не так рано. Я ещё эту «святую троицу» толком не обтесал, а ту ещё одна… троица. Похоже, это начинает входить в привычку. Или здесь так принято?
— И куда их теперь?
Ободранный кот… тьфу, Немо…. Впрочем, никакой разницы, на вид одно и то же. Только со спины явившийся дикарь выглядел более пристойно, и то за счёт щита.
Немо святился как лампочка, и… от него сильно пахло. И от того чуда, что тащилось за ним привязанное на верёвочке, тоже. И от двух детишек, не духами смердело.
Немо выглядел, как в первый раз. Чёрный, в остатках футболки, и разорванной юбке, намотанной на бёдра. Морда вся разодрана, и ещё десяток царапин, по всему телу, не говоря уже о приличном «фонаре» под левым, заплывшим глазом.
Шёл «рабовладелец» налегке. Мой старый рюкзак, с которым я когда-то ходил в институт, болтался на спине «гарной дивчины».
Гадать над полом чёрного «чуда» не пришлось, костюм Евы, ничего не скрывал. А мелкие дикари, оказались пацанами. Маленькими пацанами. По земным меркам им было лет по восемь — девять. Возраст мамаши пока определить не удаётся.
— И кого ты привёл? — встретил я Немо, с нескрываем возмущением.
Немо подтолкнул Еву (ассоциация, однако!) вперёд.
— Её есть.
У меня волосы встали дыбом.
Во-первых, пока Немо где то лазил, успел разучиться говорить. Девчонки уже между собой потихоньку начали говорить на русском (по сравнению с местной тарабарщиной, земной язык оказался более информативным), а этот опять двух слов связать не может. Во-вторых, что значит «Её есть»? Её, что, есть надо? Или она имеет место быть? Не понятно.
— Верка, — крикнул я, подзывая девушку. — Выясни у своего жениха, чего он говорит. Я его понять не могу. Зачем нам её есть?
Я видел, как хотела Верка броситься на шею Немо, но не рискнула. То ли помнит мой урок, заданный ей в бане, то ли сама уже брезгует немытым телом…
Переговоры заняли менее трёх минут.
— Её есть не надо, — успокоила меня Вера, — её покормить надо.
— Почему о детях не говорите?
— А что о них говорить? — удивилась девушка.
— Их, разве, кормить не надо?
— Зачем? Ей дадим, а детей она сама покормит….
— Отставить, — не выдержал я. — Это ещё что? Что ты мне впариваешь? Ты соображаешь, что ты говоришь? Если бы я вас не накормил, а дал бы еду только Немо…. Значит так, слушай мою команду. Всю четвёрку в душ, баню топить долго. Отмыть. Мыло…. Один кусок на всех. Дашь больше, сама на него пойдёшь. Далее, когда отмоешь… — я посмотрел на Еву, худая, но крепкая женщина. — Отставить. Сам мыть буду. А ты иди, есть готовь. Картошки возьми, рыбу пожарь,… не буду тебя учить, сама знаешь, что делать. — Я перевёл дух, после такого многословия. — Ты всё ещё здесь? Бегом.
Верка развернулась на пятках и, сверкая ими же, скрылась с моих глаз.
— Немо, — я прищурился, рассматривая «красавчика», — где душ ещё помнишь, или тебе показать?
— Я знать…
— Помню, Немо, помню…. Говорить надо, что ты помнишь.
— Помню, — повторил Немо.
— Тогда топай. И не забудь с мылом помыться, проверю.
Немо с мылом мыться не любил. В глаза попадало, особенно когда мыл голову, а закрывать их категорических отказывался…. Наверное, темноты боится.
Немо, сунул мне в руки конец верёвки с привязанной к ней Евой, и повернулся к внутренней калитке, собравшись уходить.
— Стой! Ты принёс, что я тебя просил?
Немо ни слова не говоря, сорвал с плеч Евы рюкзак, и протянул мне.
— Там.
Я взял рюкзак, и полез внутрь.
— Что это? — какой-то засохший кусок, то ли глины, то ли ещё какой грязи, занимал всё внутреннее пространство.
— Её лизать.
Я не брезгливый, но…. Лизать, так лизать. Я, лизнул.
— Тьфу, какая горечь…. Ладно, после разберёмся, а сейчас иди, мойся, в таком виде за стол не пущу.
Забросив рюкзак на плечо, я потянул за верёвку.
— А вас, барышня, попрошу пройти со мной. И вас, джентльмены, тоже.
Уже входя на территорию дачного участка, посмотрел на часы.
— Надь, — я нашёл глазами девушку, стоящую около открытых воротин, — задержись на часок, я потом отработаю.
Надя, брезгливо посмотрела на Еву, протянула мне огнемёт, и молча скрылась за воротами.
До конца третьего обжига осталось всего двенадцать часов. И ещё два дня ждать остывания печи.
Передо мной стояли три «очаровательных» создания. С какого начинать? Мелкие, ходят за мамашей, как на привязи. Если её первую в душ запихну, «двое из ларца, одинаковых с лица», последуют за ней, и мы там не вместимся. А если наоборот?
— Немо. Подержи-ка маму, пока. — Я протянул верёвку свежепомытому охотничку, а сам взял пацанов за волосы и потащил в душ.
Пацаны, визжали и кусались, мамаша — шипела, я тащил, Немо с открытым ртом взирал на происходящее.
Как это смотрится со стороны? Жаль, видеокамеры нет.
— Ой, ты чего кусаешься? — один малыш, вывернулся у меня из руки, и вцепился в неё зубами, чуть не прокусив до кости. Я с трудом его оторвал, и дал затрещину. Ювенальной юстиции, здесь ещё не придумали. И я сделаю, всё, что бы до неё не дошло никогда.
— Верка, бросай своё занятие и дуй сюда. Видишь, твоего вождя кусают, и аптечку не забудь.
Верка прибежала быстро, и не разобравшись, влепила оплеуху Еве. Голова женщину мотнулась, и шипенье стихло. Стихли и пацаны, со страхом смотря на рассерженную девушку.
Не зря гонял своих дам, по оказанию первой медицинской помощи. Верка сноровисто обработала мне рану, и достала шприц. Одноразовый, мною прокипячённый и продезинфицированный, после лечения Немо. Вслед за шприцем, появилась коробка с антибиотиком.
— Нет, — я покачал головой, — это лишнее.
Верка убрала ампулы со шприцом обратно в аптечку, и зло, посмотрев на Еву, показала ей кулак.
Интересно, кто её научил?
— Спасибо Вера, иди, занимайся обедом.
Вера хмыкнула, набросила аптечную сумку на плечо и, вильнув бёдрам, ушла в дом. И всё в полной тишине. От выхода из дома, до возвращения обратно.
Мы с Немо остолбенели.
Кому-то повезёт, подумал я. Что подумал Немо, я не знаю.
Так о чём это я? А…. Об архитектуре!
Нет. Архитектура здесь не причём. Надо мыть вновь прибывших дикарей.
Веркино воспитательное воздействие, помогло. Сорванцы, послушно пошли со мной в душ, ни разу не взвизгнув. Еву, мы усадили на принесённую скамеечку, и сняли с неё верёвку. Не собачка, чай. Но Немо, на всякий случай, находился поблизости. И судя по шлепкам, раздававшимся с улицы, случай был частым.