Родственники нагрянули раньше, чем их ожидали. Уже на следующий день, после изготовления доспехов.
— Идут, идут… — орал как оглашенный Болик, слезая с крыши сарая.
— Чего разорался, а ну марш обратно, и не ори. Будут подходить близко, вместе с Лёликом бегите в дом. — Отправив Болик на наблюдательный пункт, я надел доспех и собрал аурумцев перед крыльцом.
— Всё господа, сегодня нам предстоит проверить, чего мы стоим. И каждый должен решить, хочет ли он вернуться в ту грязь, из которой выбрался, или остаться со мной. Делайте это сейчас, пока есть время. Всех кто хочет вернуться к прежней жизни, я выпущу навстречу подходящему роду, и закрою ворота. Тот, кто останется со мной, должен помнить, назад пути нет. Думайте и решайте.
Я спустился с крыльца и посмотрел на своих первых учеников — Немо, Надю и Веру с Евой.
— Что решаете?
— Мы остаёмся, — Немо опять сделал непроницаемой лицо и посмотрел сквозь меня.
— Девушки, — я посмотрел на серьёзные лица дам, — ваше решение.
— Мы остаёмся.
— Немо, бросай свою палку, бери оружие, и иди к северным воротам. Приманку, поставили? — я повернулся к Еве.
— Да.
— Отлично.
Из-за немногочисленности защитников Аурума, я не мог позволить, что бы кочевники разбежались вокруг нас. Нам нужно собрать их в одном месте компактной кучкой, и если что, накрыть одним ударом. Для приманки, мы развесили перед северными воротами, на верёвке вяленую рыбу, которую начали заготавливать на зиму.
— Надя, готовь огнемёт, и…. Все по местам.
Притормозив уходящую Верку, я подошёл к пяти новым, ещё не очень привыкшим ко мне женщинам, и заглянул, каждой в отдельности, в глаза.
— Что вы решаете, барышни? С кем вы?
Барышни, переглянулись, и вытолкали вперёд Таню. Она добилась своего, став неформальным лидером пришедшей пятёрки.
Протараторив что-то на «тарабарском» языке, она пискнула и, проскользнула за спины подружек.
— Она говорит, — перевела Верка, — что они остаются.
Вперёд вышла Даша и, посмотрев в сторону Немо, тоже что-то пролепетала, прижимая кулёк с плачущим младенцем к груди.
— Что она хочет?
— Остаться она хочет, вот что, — насупилась Верка.
— А почему ты не рада, она же твоя помощница?
— Немо мой, а она хочет, чтобы он взял её своей женщиной.
Вот, блин, ещё один любовный треугольник. Но мне он на руку.
— Вер, пускай берёт. Мне одному, вас слишком много. А Немо, сильный мужик, тебя не обидит.
Трёх женщин из последней пятёрки распределил по периметру, присматривать, что бы не один проходимец не проник внутрь без нашего ведома. Машу с детьми запер в доме, а Светлана, осталась с нами, помогая Наде подтаскивать, к зарослям малины, разросшейся за сараем, камни. Выгодное место, стратегическое. Прикрывает северные ворота с западной стороны, и оттуда можно нанести внезапный удар во фланг противника. А ещё из Светланы, получается неплохой снайпер из копьеметалки. Немо в последнее время мечется между деревянным мечом и арбалетом, а про копьеметалку вспоминает, когда идёт на охоту, и то не всегда. Зато Светка, в свободное время стала брать в руки мужское оружие, и показывать прямо таки олимпийские результаты.
Всматриваться в степь, с колосящейся высокой травой, через щёлочку в заборе, крайне не неудобно. Ничего же не видно. Но, показываться на глаза родственникам моего единственного охотника, я сейчас не собираюсь. Время ещё не пришло
Трава шевельнулась, и на вытоптанное место, идущее вдоль забора, вышла коренастая фигура в явно новой, тёмно-серой ещё не обтрёпанной шкуре висящей на бёдрах. Колоритный тип, опирался на кривое, больше похожее на обыкновенную дубину, копьё и всматривался в оплетающий забор дикий виноград. Вслед за ним из травы вышел, похожий на первого, мужик и уткнулся в спину переднего.
— У-ух?
— Гу-ук гуль гу-ук
Вот и всё что я разобрал. Как они общаются на этой тарабарщине, ума не приложу.
— Немо, почему их не тронули львы?
— Запах узнают. Наш род их постоянно здесь треплет. Бояться.
Понятно, застолбили территорию и чувствуют себя здесь хозяевами.
Тем временем, пока я соображал над странностями, из высокой травы стали показываться люди. Много людей. Но, выползали они ближе к Яузе, и рассмотреть их более подробно, у меня не получалось. Зато унюхать…
Смрад, исходящий от человеческого стада, вызывал рвотный рефлекс. Они, что, с собой тухлое мясо таскают? Впрочем, почему бы и нет.
Качество обработки шкур, оставляет желать лучшего. Каменные скребки, которыми пользуются аборигены, не способны удалить подкожный жир до конца, а о щелочах и дубильных веществах, они вообще ничего не знают. Не удивительно, что этот самый подкожный жир начинает тухнуть, и благоухать на всю степь. Особенно в тёплом климате. Зачем они вообще их используют? На зиму они же откочёвывают на юг.
Немо поморщился, принюхиваясь, и зло сплюнул в направление своих бывших сородичей. В кустах малины кто-то чихнул. И послышался рассерженный голос Нади.
Бип, бип, бип….
Самоцензура не позволяет передать то, что высказала девушка.
Вышедший первым из травы мужик, поднял руку в предупредительном жесте и, оглянувшись по сторонам, медленно пошёл по направлению к нам. Как гончая собака, он шел, чуть пригнувшись, постоянно припадая на одно колено, и что-то разглядывая в вытоптанной траве. Следы читает, однако.
— Кто это? — спросил я нахмурившегося Немо, разглядывая принюхивающегося к земле следопыта.
— Ты будешь смеяться, Алекс.
— Немо не тяни льва за хвост, говори толком.
— Это Дрыст, вождь моего бывшего рода.
Я не смеялся. Я ржал, зажимая рот руками, чтобы не тревожить раньше времени подходящего… Дрыста, ха-ха-ха.
Дрыст, наконец, дошёл до ворот, и узрел развешанную на верёвке рыбу.
— Угрых? — выдохнул он и, сорвав первую рыбину, обнюхал её и для порядка лизнул. Рожа дикаря расплылась в довольной улыбке. Соль почувствовал не иначе. Я расщедрился для такого дела ста граммами ценного продукта, да простит меня за это Немо.
Нализавшись соли, до состояния отупения, Дрыст, зажал рыбу подмышкой, и заверещал на всю степь, подзывая к «рогу изобилия» своих сородичей.
Про стену он забыл. Странные здесь дикари. Человек стал человеком, только потому, что древняя обезьяна сгорала от любопытства, и везде совала свой плоский нос, и передала это качество своим потомкам по наследству. Аборигены же, крайне не любопытны. Не исключено, что они древнее человечества, но благодаря столь редкому на Земле качеству, далеко в своём развитии не ушли.
У ворот начали собираться только взрослые мужчины, и срывать развешанную рыбу. Остальные, расположились на земле, скинув с плеч тяжёлую поклажу, только сглатывали слюни. Женщины, дети, подростки, не достигшие возраста приёма на работу в охотхозяйство, с замершими лицами смотрели на охотников, в надежде, что им достанется хоть один кусок от висящей на дороге халявы.
Всего в подошедшем стаде было человек сорок — пятьдесят. Похоже, я переоценил свои силы. Отбиться мы отобьёмся, но как оттяпать кусок, а потом переварить его, я не представлял. Оттяпать мы смогём, проблема не велика, в крайнем случае, можно перебить большую часть кочевников, если Немо с Надей не будут против, а оставшихся привести к присяге и принять в род. И как потом перевоспитать эту кодлу, если у меня до сих пор не получилось это сделать… да с теми же Немо и Надей. Это я быстрее растворюсь, в этом диком сообществе, чем они примут мои правила игры.
Додумать о превратностях судьбы я не успел. События начали развиваться почти по запланированному сценарию.
Взведя арбалет и подтянув щит, Немо залез по плетеной лестнице наверх и, перегнувшись через край, быстро заговорил на тарабарском языке.