— Ева приходила.
— Отказать не мог?
— Зачем? — мне этот разговор стал, не нравится. Ещё не хватало, чтобы мои любимые жёны перегрызли из-за меня друг другу горло. — Ты меня за этим звала?
Надька хитро посмотрела на меня, но задала вполне обыкновенный вопрос.
— Глину мы приготовили, Немо с мальчишками нарубил дров. Что делать дальше? Кирпичи делать мы знаем как, а как плошки делать? Какие они, эти плошки?
— Я разве не объяснил?
— Ты другим занят был, — напомнила мне Надька, моё недавнее прошлое.
— Ты тарелку мою любимую помнишь? Вот это и есть плошка, вот такие и делай.
Надя упёрла руки в бока.
— Мы так не сможем.
Чего-то я упустил. Хм. Для изготовления керамической посуды, нужен гончарный круг, которого у нас нет. Конструкция не хитрая, но пока его сделаешь, пока дамы научаться этим пользоваться…. Раки от свиста сдохнут.
— Полцарства за пучок травы. А лучше за охапку сена.
— Зачем тебе трава?
— Чтобы показать, как делать плошки и другую посуду.
Надька, приподняла бровь.
— В кузне, травы много
— Откуда?
— Новенькие, ночью на ней спали.
— Тогда несите.
— Ты слабых женщин хочешь заставить таскать тяжести?
Я вздохнул. Сам не раз ругал Немо, безучастно смотрящего, как наши девочки, надрывая пупки, таскали глину и готовые кирпичи.
— Ну, пошли, наберём.
Я не заметил, как Надька дала знак остальным девчонкам, и те отстали.
Кузня действительно была завалена, свежей чуть примятой травой. Да, этого богатства, надолго хватит…. Ой!
Меня уронили.
Траву мы принесли только через час, и под ехидными ухмылками Светки и Таньки, я экспериментировал с пучками травы, которые потом обмазывали глиной. Получившиеся формы, мы заложили под навес для просушки. Потом я ещё раз помогал принести травы, на этот раз со Светой….
Разве так можно? А Надька, тоже хороша, и не ревнует. Еве пожалуюсь. Ага…. У меня сил не хватит на второй круг. Не буду жаловаться. Обойдусь. Я лучше не буду попадаться им на глаза, чтобы каждый раз не вводить в искушение неокрепшую дикарскую психику. Надо создать иллюзию бурной деятельности, и избавится от чрезмерного внимания озабоченных тёток.
А где прячется Немо?
Немо был за домом и, занимался тем, чем я запретил ему заниматься. На этот раз, только в компании трёх старших мальчишек. Неисправим сей дикарь.
— Немо, так вот ты как слушаешься своего вождя.
Немо вздрогнул, и пропустил колющий удар.
— Туше, — подвёл я, итог поединка, — Немо, какого я тебя спрашиваю…. Но тут мне пришла гениальная мысль, зачем сопротивляться неизбежному, когда его можно возглавить. — А впрочем, знаешь, что? Может ты и прав. Надо наставлять, мальчишек на путь воина.
При моих словах Немо расслабился и серьёзно кивнул головой, в знак согласия.
— Путь воина, Немо, начинается с тяжёлого и упорного труда, — начал я лекцию, медленно стирая довольную улыбку с лица самоназначеного сержанта. — Только через труд, приходит просветление самосознания, и открывается путь к победе. К победе, прежде всего над собой, и собственной ленью. Через труд, приходит терпение, выносливость и стойкость ко всем тяготам и лишениям воинской службы. И только пройдя этот путь, можно набраться… — «нищтяков для перехода на следующий уровень», хотел сказать я, но вовремя остановился, — …необходимого опыта и мастерства.
Ещё минут пять я нёс всякую галиматью, загружая мозг бедного Немо, склоняя его к мысли, что ребятки нужны, для других задач.
— А теперь, — я остановился напротив стоящей троицы, — слушай мою команду. Равняйсь… отставить. Немо, ты почему их не научил простым командам? Ах, да, ты же не в курсе.
Ну, ребятки, держитесь. Ох, не людским хотеньем, но божьим соизволением, аз есьмь….
— Немо, встать в строй.
Немо не понял. Что такое «строй», и что такое «синхрофазотрон», для него одинаково пустой звук.
— Эх, вояки….
Проведя на земле прямую линию, я расставил всю четвёрку по росту вдоль неё, и объяснил, что такое «строй», и что такое «равняйсь», «смирно» и «вольно». Получилось, по-моему, не очень понятно, но последующие тренировки, то есть оголтелая муштра, сгладила все шероховатости моих объяснений. Всё, что не дошло через голову, дошло в последующем через ноги, и то место, откуда они растут. Упрашивать будущих солдат, выполнять команды командира, я не собирался.
Не менее сложная задача была, это объяснить, что такое лево, что такое право, и зачем всем одновременно надо поворачиваться в одну сторону, и через левое плечо. Почему надо шагать в ногу, и начинать движение с левой ноги. Объяснил просто, все воины должны отличаться от простых людей своей особенной походкой, и особенными привычками. Глупость, но иначе, у меня не получилось. Как объяснить дикарям, что это нужно, для беспрекословного подчинения? Чтобы выполнение команд командира, было заложено в подсознание каждого солдата. Не думаю, что им это понравится.
И это ещё цветочки. Ягодки, это сделать из этой троицы команду. Слишком развит у дикарей индивидуальный эгоизм. Похоже, он впитан с молоком матери, и перенят от отцов. Такова цена, стремления стать вождём рода.
Погоняв новобранцев часа три, и выжав из тощих тел, обильный пот, я отдал команду «вольно».
— Немо, назначаю тебя сержантом.
На измученном лице новоявленного сержанта, отразилась нешуточная озабоченность.
— Сержант, Немо, это командир… военный вождь,… — и опять на лице непонимание, недошли они ещё до этого. — Ты командуешь от моего имени, МОИМИ людьми, — на слове «моими», я сделал особое ударение, чтобы не забывал, кто здесь хозяин. — Вечером я расскажу тебе кто такой сержант в армии….
И опять удивление. Тьфу, он не знает, что такое армия.
— Всё, Немо, это долго объяснять. Всё вечером. А теперь, всем бегом к Яузе, и вымыться до скрипа. От вас воняет, господа. Немо, каждому раздай по куску мыла. За утерю, пять батогов по заднице… э-э… возьми у Евы прут длинной в метр, она подскажет, сколько это, и толщиной в твой палец. Бегом… марш.
— Отделение, становись, — прозвучали команды на русском языке. За три часа, я смог вбить в их головы только военный сленг. — Равняйсь, смирно, направо…
Команда «направо» не прошла. Немо перешёл на тарабарский язык, и это не помогло.
— Немо, ты им пальцем покажи куда поворачиваться.
Немо дал подзатыльник Кондрату задирающего стоящего впереди Максимку. Выверты природы и моего произвола, однако.
Несмотря на малый возраст, Кондрат был здоровым парнем с широкими плечами и бугрящимися, по периметру, мышцами. Я не оговорился, именно по периметру. Природа одарила его широкой костью и невысоким ростом. Квадратным получился парень, поэтому я и дал ему имя в рифму. Его поставили вторым за долговязым и худым Максимкой, в «девичестве» прозываемым Криком. И этот «Кондрат-квадрат», не мог оставить столь вопиющую несправедливость. Быть вторым, это же позор. И своё раздражение он выливал на ни в чём неповинного родственника.
Вызывала раздражение «квадрата» и толстая девичья коса Максимки, кончик которой тот всё время держит в зубах. Все парни, были подстрижены под полубокс, а Максимку оставили с длинными волосами. Не иначе Верка приложила рука к этой причёске. Помнит, как я заплетал такую, на отросшей, после стрижки, Надькиной шевелюре. А длинные волосы, в этой родоплеменной среде, признак статуса. Чем длиннее, тем старше.
Развернув в нужном направлении некомплектное отделение, Немо прошёлся вдоль куцего строя, и встал от него сбоку.
— Бегом марш.
— Отставить. Немо, это бойца подстричь. Причёска воина должна быть короткой и аккуратной.
Бойцов надо обезличивать, делая их послушными, исполнительными, и равными между собой. Личность солдата, это личность их командира.
— Немо, что надо сказать?
— Сделаю, Алекс.
Тьфу, надо с ним отдельно позаниматься, и устав написать.