На последнем слове Верка запнулась, а я расплылся в улыбке.
— Тебе картошка нравится? — поинтересовался я, заранее зная ответ. — А огурцы с помидорами?
Верка закрыла рот, и посмотрела мне в глаза.
— Мы остаёмся?
— Ага, — подтвердил я, — и остаётесь членами моего рода. На правах младшего.
Верка потрясла головой.
— Не понимаю.
Это и понятно. Аборигены Обновки, до такого ещё не доросли, и мне приходиться играть роль витамина роста.
— Вер, смотри, — я достал бумагу и карандаш и, стал чертить схему.
— Это, — я нарисовал большой кружок вверху листа, — я.
Увидев мои художества, Верка хихикнула.
— Такой толстый…
Я вздохнул и, стерев изображённый круг ластиком, нарисовал маленького проволочного человечка, а сверху, над ним, большую букву «Я». Потом, подумав, стёр её и написал «Алекс».
— Так понятнее? — дождавшись утвердительного кивка, я продолжить чертить дальше.
— Вот это, — проведя линию от себя вниз, я нарисовал ещё одного человечка, — Немо, а это ты и Дашка. — Проведя две лини от Немо вниз я нарисовал ещё двух человечков.
— А где Надя? — рассмотрев получившуюся картинку задала Верка очевидный вопрос.
— А Надя и Ева, вот здесь, — я отвёл ещё две линии от себя нарисовав Надю и Веру, потом нарисовал ещё пять линий и человечков…. Потом….Линии не вмещались, а рисовать человечков, я замучился, всё чаще рисуя инвалидов, без рук, без ног и без головы.
— Ладно, не важно, — я перечеркнул двумя жирными линиями этот рисованный беспредел. — Ты посмотри сюда.
— Я глава рода, — я обвёл одним кругом стройную пирамидку из четырёх человек, нарисованных в самом начале, — это старший род. А это — обведя маленьким кругом трёх человек — Немо, Верку и Дашку, — младший род. Тем самым, когда вас будет много, — я многозначительно посмотрел на Веркин живот, — или вы приведёте ещё людей, Немо будет вашим вождём, а я буду вождём и у вас и у тех, кто не входит в ваш род. Над Светкой и Танькой, охотниками и другими аурумцами. Тех, кто есть и тех, кто будет.
Через два часа, когда в доме все спали, я достучался до Веркиного разума, и вложил в её голову своё виденье ближайшего будущего Аурума, в части структуры общества и власти в частности.
— А как все об этом узнают? — задала резонный вопрос будущая — княгиня Немо.
— Это, Вера, называется — Закон.
Вера непонимающе подняла голову от перечерченной десять раз схемы.
— Тот же обычай, только главнее, — пояснил я.
— Закон, это глава обычаев. Никакой обычай не может делать то, что не разрешает закон. Если обычай идёт против закона, то такой обычай плохой, и его запрещают. Например, никто не сможет вызвать Немо на поединок, потому, что закон запрещает поединки за место вождя. Только я, и без поединка, могу снять Немо с главы младшего рода. Чего я, сама понимаешь, не сделаю. Или, кушать людей, по закону, тоже запрещено, любой кто будет это делать, должен быть наказан.
— А как же враги?
— Врагов, Верочка, надо убивать, или брать в плен. А если у кого потекут слюни при виде человеченки, тоже считать врагом, не смотря ни на какой обычай. Это Закон.
— А кто придумывает Закон?
Хм, думал, не спросит.
— Пока я. Если хочешь, можешь присоединиться…. Но об этом потом.
Подпускать этих, в сущности, ещё дикарей, к законодательству, я не собирался. Поэтому перевёл тему разговора в другую сторону.
— Завтра с утра, я напишу тебе грамоту, по которой Немо будет объявлен главой младшего рода. Князем Немо.
— Князем? — не поняла Верка новое слово.
— Князь, это вождь младшего рода. Князь слушается только меня, и никого другого. Каким бы старым и сильным, другой ни был. Понятно?
Верка кивнула.
— А….
— А если такой желающий найдётся, то это будет его последним желанием
— А что делать мне?
— А ты, будешь женой князя — княгиней Немо. И тебя должны слушаться все кто входит в младший род, кроме самого князя, то есть Немо.
На последнее моё утверждение Верка прищурилась. Тут, я что-то дал маху. Дурак. Знаю ведь, что Немо, это декорация при Верке….
— Кто кому подчиняется у вас в семье, вы сами разбирайтесь, а на людях…
— Я поняла, — улыбнулась Верка, посмотрев мне в глаза. Мы поняли друг друга.
— Следующее, — продолжил я, переходя к самой основной части, над которой я долго размышлял, и до сих пор не уверен, а не рано ли. Но, ни что так не ограничивает свободу как собственность. Особенно частная. Ни закон, ни обычай, не религия, никогда не добивались таких успехов, как находящиеся в собственности клочок земли или другая недвижимость. А если в это вложен тяжёлый труд, пот и кровь….
— Завтра же, я напишу ещё одну грамоту, по которой вам с Немо, для строительства дома будет отведён участок на севере от моего. Там есть семь яблонь и двенадцать кустов смородины. Десять чёрной, и две красной. Яблоки с трёх яблонь, и ягоды с пяти кустов чёрной смородины и с одного куста красной, будут полностью ваши. По весне, дам рассаду картошки, и других плодов. Будете пахать землю, и сажать сами. Пятую часть урожая отдадите мне как главе рода, всё остальное ваше. И… можете себе присмотреть другие растения.
От последнего предложения, Верка подскочила на месте, и села обратно.
— Мы не сможем, — огорчённо покивала она головой. — Немо копать не будет, а я не смогу.
— Для этого, я дам тебе третью грамоту, но не завтра. По этой грамоте, часть людей населяющих Аурум, будут принадлежать к младшему роду, то есть, вашему. Кто это будет, мы подумаем позже. Но… Бумаги я тебе пока не дам.
Вера пошевелила рукой разбросанную на столе макулатуру, которую мы навалили, пока разбирались с «вертикалью власти».
— А зачем эти бумаги? Выйди перед родом, и скажи, что ты хочешь. Тебя послушают.
Да, здесь ещё верят на слово. Но не долго. Люди запоминают то, что хотят запомнить, а то, что не хотят, забывают быстрее обеда из общественной столовой. Здесь помнят дольше… приблизительно, до ужина. И что, мне каждое утро надо собирать весь Аурум, и объявлять Немо, главой младшего рода? Нет уж. Лучше один раз записать, а потом объявить. Далее не мои проблемы. Не запомнят через голову, запомнят через другое место.
Своими мыслями я поделился с Веркой.
— Бумага написанная, и подписанная мной, и есть Закон. И он остаётся сильным, пока эти бумаги сохраняются, или пока я не напишу другой Закон.
Верка, схватилась за голову.
— Алекс, я ничего не понимаю, что ты говоришь и, что ты хочешь. И не понимаю, зачем это.
Я взял Веркины руки и нежно сжал в своих ладонях.
— Вер, ты потом поймешь, зачем это нужно, а сейчас просто поверь мне, что так надо. Я сделаю так, что ни вам, ни вашим детям, никогда не придётся голодать, вы никогда больше не будете мёрзнуть в грязи, и спасться бегством от хищников, и ни один Омум, или Дрыст, не сможет взять тебя, когда ему это захочется. И ваших с Немо детей это тоже не коснётся. Ну, и моих тоже,… когда они будут.
Я вздохнул. Что-то никто из моих жён не мычит, и не телится. Я уже подумываю, а не генетические ли здесь проблемы. Может у нас хромосомы разные. Ведь мы разнопланетяне.
Верка, услышав мой вздох, улыбнулась.
— Хорошо, Алекс, я тебе верю. Ты вождь, ты в своём праве.
Ну, вот и славненько. Жаль, что она ничего не поняла, но это дело поправимое. Прочитаю пару лекций по истории феодализма, и они разберутся, что к чему. Интеллектом их бог не обидел.
Верка зевнула, прикрыв рукой рот.
— Почему бумаги не можешь сразу дать? — сонно спросила она больше для проформы, чтобы меня не обидеть, чем из интереса.
— Всё потом скажу, а сейчас давай спать. Поздно уже. Спокойной ночи… — я наклонил перед ней голову, — княгиня Вера Владимировна Немо.
Вера посмотрела на меня расширенными глазами, потом мило улыбнулась и, встав из-за стола заваленного бумажками, удалилась в свою комнату, с грацией настоящей княгини. Только парчовых одежд не хватает, или платья с кринолинной юбкой.