- Хорошие и плохие новости, - сказал я. - Я нашёл его. Я нашёл вашего мужа Фрэнка.
- Тогда в чём плохая новость? - спросила Лайза, невозмутимо встретив мой взгляд.
- Он на скверной - дикой территории, в Пустошах - сказал я. - Там, где обитают по-настоящему дикие твари, оттуда почти никто не выбирается живым. Вы отправляетесь в Пустоши исключительно в поисках дурных удовольствий, слишком извращённых и слишком мерзких даже для Тёмной Стороны.
- Если он там, - твёрдо сказала Лиза, - то и я должна отправиться туда.
- Вы не можете пойти туда одна, - сказал я. - Они съедят вас и обглодают ваши кости.
- Но я должна знать! - сказала Лайза, упрямо вздёрнув подбородок. - Я должна знать, что с ним не так, что могло привести его в такое ужасное место, как это. И я должна знать, какое отношение это имеет к моим пропавшим воспоминаниям, если вообще имеет. Я должна пойти туда.
- Тогда, наверное, мне придётся вас сопроводить, - сказал я.
- У меня с собой сейчас не так много наличности, - сказала Лайза. - Но можно ли воспользоваться кредитной картой?
- Уберите кредитку, - сказал я. - На этот раз бесплатно. Эдди Бритва должен мне услугу, за то, что свали это дело на меня, и это стоит больше, чем вы когда-либо сможете заплатить.
Я наклонился и толкнул Мёртвого Мальчика, который уже давно потерял ко всему этому интерес. Его взгляд снова сфокусировался.
- В чём дело, Джон? Я сейчас занят важными экзистенциальными размышлениями, с ними нужно разобраться.
- Я буду сопровождать Лайзу в Пустоши, в поисках её пропавшего мужа и её пропавших воспоминаний, - бодро сказал я. - Обязательно будут проблемы. Заинтересован?
- О, конечно, - сказал Мёртвый Мальчик. - Когда ты мёртв ты не можешь переборщить с удовольствиями. Сколько вы предлагаете?
- Вот что, - сказал я. - Ты можешь получить половину моего гонорара. Но только если мы сможем воспользоваться твоей машиной.
- Принято! - сказал Мёртвый Мальчик.
- Зачем нам нужна его машина? - спросила Лайза.
- Потому что нам придётся ехать через весь город, - сказал я. - А час пик может быть убийственным.
ДВА
Раньше она никогда не видела такого неба. Ошеломлённая странными новостями и странными незнакомцами, она даже не подумала остановиться и посмотреть вверх.
Сейчас, стоя на мокром от дождя тротуаре перед самым старым баром в мире, Лайза Барклай проследила за моим указующим перстом, и теперь замерла, прикованная к месту, благоговением и очарованием, совершенно не замечая всех людей и иных, спешащих мимо.
На Тёмной Сторон небо полно звёзд, тысячи и тысячи звёзд, что горят ярко в отчётливо различимых созвездиях, никогда не видимых во внешнем мире.
И луна… Ах, на Тёмной Стороне луна такая большая и неестественно яркая, во много раз более крупная, чем должна быть, она нависает над всеми нами, как огромное бездумное око, как древний страж, который совсем забыл о своём долге и предназначении. Всевидящий но безмолвный.
Я часто думаю о том где находиться Тёмная Сторона, но это видимо не где, а когда…
Тем временем люди и иные, никоим образом не относящиеся к человечеству с беспристрастной поспешностью проходили мимо стремясь к своим благословениями или проклятиям. Однако никто не подходил слишком близко. Возможно, им наплевать на Лайзу, очевидно, просто ещё одна поражённая звёздами туристка, но все на Тёмной Стороне знают меня. Или знают обо мне достаточно, чтобы сторониться меня.
Лайза наконец оторвала взгляд от переполненных небес и обратила своё внимание на толпу, снующую вокруг нас. Улица, как всегда, кипела жизнью, энергией и всевозможными желаниями, тротуары были заполнены отчаянными паломниками, рыщущими в поисках греха, искушения и любви, у которой, возможно, нет названия, но безусловно, есть цена.
Горячий неон вспыхивал, полыхал по всей улице, яркий, как улыбка проститутки, как указатель ко всем кругам Ада. Если вы не смогли найти это на Тёмной Стороне, значит, этого не существует…
Лайза вцепилась в мою руку, как утопающая, но, к её чести, она ни разу не вздрогнула и не отвела взгляд. Она наблюдала за всем этим с мрачной решимостью, отстранённо, не позволяя странному вульгарному очарованию овладеть ею.
Она прижалась ко мне чуть теснее, когда группа восьмифутовых насекомых остановилась, чтобы склонить передо мной свои дьявольские головы. Кости просвечивали сквозь их плоть, прозрачные пленчатые крылья неловко трепетали на их продолговатых хитиновых спинах, а радужно переливающиеся фасетчатые глаза смотрели на нас. Их нелепые суставчатые ноги почти опустили их на землю, и тогда, смиренно, учащённо дыша в унисон они заговорили своими детскими голосами.