Мне стало не по себе.
Сначала я опешила, потом слегка удивилась, а уже затем изобразила полную невозмутимость на лице, быстро сложила коврик в рюкзак и встала, спеша уйти как можно скорее.
– И куда ты так ринулась? – усмехнулся он, нагоняя меня.
Я ничего не ответила, все так же шагая вперед и убеждая себя не смотреть в его сторону. Не смотри, не смотри, не смотри, не смот…
– Вы же это намазом называете?
После этих слов я моментально утратила контроль над своим безразличием. Удивление стало лишь сильнее, ибо я совсем не ожидала, что вместо привычных таким, как он, слов – «молитва» или «ритуал» – Элиас знает настоящее название того, что я только что совершила. Мне не удалось скрыть изумления, и я даже впервые позволила себе повернуться к нему.
Элиас был, наверное, головы на две выше, из-за чего смотрел на меня сверху вниз, почти угрожающе возвышаясь надо мной. Пара прядей иссиня-черных волос падали ему на глаза. Видно, он не слишком увлекался дурацкими прическами, которые были сейчас в моде.
– Чего так удивилась? – улыбнулся он, явно радуясь моей реакции. – У меня по соседству живут одни из ваших. Только их дочурка не одевается, как ты, наверное, потому что не такая смелая для этого.
– С чего ты взял, что мне это интересно? – нагрубила ему я.
Мне не хотелось с ним разговаривать и не хотелось идти по коридору школы, пока все пялятся на шагающего рядом Элиаса, который наверняка входит в список завидных женихов школы. И без того хватает сплетен. Потому я вновь попыталась смыться.
– Постой, – продолжал он, не отставая. Все на нас смотрели. Какой кошмар.
– Слушай, – я обернулась к нему, остановившись в нескольких метрах от входа в школу, – нам нельзя разговаривать. – Изображая очень серьезный, но при этом и издевательский тон, я добавила: – Иначе и тебя, и меня забьют камнями до смерти.
Элиас смотрел на меня несколько секунд.
– А ты девчонка с юмором, да? – Он продолжал улыбаться, словно ситуация его забавляла. – Самоирония?
– Нет. – Я говорила все так же серьезно, будто имела в виду именно то, что говорила. – Мы же дикари, вы все так считаете. Так что лучше беги.
Я вновь развернулась и хотела уже пойти вперед, старательно стирая из памяти происходящее.
Но Элиас неожиданно схватил меня за руку.
Нет, он не притронулся к самóй коже, только к ткани моей толстовки, но и этого вполне хватило, чтобы я в ужасе выпучила глаза.
– Упс. – Элиас понял свою ошибку очень быстро и убрал руку так резко, что со стороны могло показаться, что он обжегся. – Виноват. Я и забыл, какие вы недотроги.
Он издевался надо мной: я так ясно расслышала эти нотки в его голосе, что меня пронзило острое недоверие и даже в какой-то степени разочарование.
– Оставь меня в покое, – сказала я, делая шаг в сторону.
– Почему? – Ухмылка на его лице казалась острее лезвия заточенного ножа. – Вы слишком святые для того, чтобы общаться с неверными? Может, руку мне отрубишь теперь?
У меня в душе все перевернулось. Меня как будто предали, что весьма смешно, учитывая, что я знакома с ним всего несколько минут.
Но какая надежда возникла за столь короткий срок!.. И с каким треском она разбилась.
– Да пошел ты… – процедила я.
И, не оставив ему времени ответить, влетела в школу с желанием никогда в жизни его больше не видеть.
Я сидела в столовой и пыталась всеми силами игнорировать урчание в животе. Желудок требовал еды, но мозг и гормоны глушили голод. Я лишь пялилась в открытое окно, из которого дул свежий воздух, отпивая немного апельсинового сока из своего стакана.
Остальные уплетали ланч за обе щеки, некоторые даже не пережевывали еду тщательно. Ученики, разумеется, болтали во время трапезы без умолку, будто молчание в течение единственной минуты способно свести их с ума.
Как правило, подростки любят сбиваться в кучки или же дружить парами. Вот и в столовой было так же. Одна я сидела за самым дальним столом и игнорировала это дурацкое правило.
Пока ко мне вдруг не подсела Руби – та самая девочка, заговорившая со мной первой. Пожалуй, она единственный приятный здесь человек.
– Привет! – поздоровалась Руби, поставив свой поднос с коробкой клубничного молока, парой сэндвичей и зеленым яблоком. – Надеюсь, не помешала?
Помешала, можешь идти по своим делам, – хотелось сказать мне, но я всегда старалась быть вежливой с теми, кто вежлив со мной, поэтому оставила эту грубость в своих мыслях.