Слишком много людей. У меня немного начала кружиться голова от волнения и чуть не затошнило.
Элиас неотрывно смотрел на меня. Казалось, он упивался мыслями о том, что вот-вот окунет меня лицом в грязь, прямо здесь, посреди двора, наполненного его горячо любимыми друзьями. Будто я была его врагом номер один. Интересно, что я такого сделала, чтобы заслужить эту ненависть?
А толпа вокруг продолжала ликовать, радуясь и создавая впечатление, что в этой школе не осталось ни одного человека, не обожавшего бы Элиаса.
– Смотри внимательней, восточная красавица.
Я фыркнула.
Наконец он поставил скейтборд на землю, почти с любовью на него взглянул, отрывая от меня бездну своих черных глаз. Поставил на доску одну ногу, а второй оттолкнулся. Первые секунды две он ездил медленно, пока катился к резкому спуску вниз. Но этот спуск не был предназначен для катания на скейте – такого в школе не имелось. Он подъезжал к ступенькам, ведущим вниз, к баскетбольной площадке.
Скейт разгонялся с каждой секундой, и ни один человек в здравом рассудке, не владеющий профессиональными навыками катания на скейтборде, ни за что не повторил бы того, что сделал Элиас. Он подпрыгнул так, что рука чуть коснулась края доски, затем оказался на перилах и покатился вниз прямо по ним, ловко сохраняя равновесие. В самом низу Элиас так же ловко подпрыгнул снова, и доска приземлилась на колеса, которые еще пару мгновений крутились, таща его вперед.
Толпа выкрикивала ему что-то ободряющее, я даже разобрала комплименты в его адрес от сопливых девчонок. А вот он обернулся и посмотрел на меня с победным выражением лица. Таким взглядом, будто он король этого мира, а я – мусор, валяющийся у его ног.
– Даю тебе последний шанс, восточная красавица, – проговорил Элиас громко. – Пока еще можно отказаться. Пока я еще добрый.
Ну уж нет!
Я схватила один накинутый на плечо край хиджаба, затем второй и завязала их узлом позади. Проверила, видны ли волосы. Убедившись в том, что полностью готова и ничто мне мешать не будет, я скрестила руки на груди.
Элиас издал смешок, поднимаясь по ступенькам. Он кинул скейт на землю и подтолкнул его в мою сторону. И тоже скрестил руки на груди, копируя мою позу.
Я подняла скейт и закатила глаза. Он еще будет локти себе кусать и плакать оттого, что вообще все это затеял.
Скейтборд полетел на землю, я встала на него одной ногой, взглянула вперед, оценивая предстоящий маневр и прикидывая в уме, как мне двигаться, чтобы повторить то, что сделал Элиас.
Вокруг повисла тишина. Все наблюдали за мной, затаив дыхание, собирая, наверное, в уме все самые едкие и язвительные шуточки, которыми они закидают меня после эпичного падения и переломов всего, что только может сломаться.
Вот только этого не случится. Они пока просто не знают.
Я оттолкнулась одной ногой, при этом помогая себе и руками. Так скейт поедет быстрее.
Не отрывая взгляда от приближающихся перил, я слегка наклонилась и согнула колени, готовясь прыгать. Взялась кончиками пальцев за край доски, снова поработала ногой, толкая себя вперед. Скейт покатился быстрее, хиджаб на моей голове зашевелился под напором ветра.
И вот прошла одна-единственная секунда, прежде чем я взлетела в воздух, отталкиваясь от земли всем телом и подтягивая за собой скейтборд. Доска лег на перила, и я покатилась вниз, пока деревянное покрытие подо мной натиралось об железное.
Самое сложное во всем этом – удачно приземлиться.
Я снова наклонилась, чтобы быть готовой в случае чего удержать равновесие. Скейт снова взлетел в воздух, сердце ускорилось, время замедлилось.
Но я приземлилась удачно. Колеса стукнулись об асфальт, и мне даже удалось остановить скейт быстрее, чем это сделал Элиас.
Я как-то раз упоминала, что у меня есть хобби. Так вот, это оно и есть.
Тишина, царившая вокруг, оказалась гораздо приятнее, чем если бы последовали вопли восторга. Я впервые за долгое время позволила себе высоко поднять голову, посмотреть на всех вокруг с гордостью за себя, с полной уверенностью и бесстрашием.
Все молчали, никто не мог и слова сказать. Я видела разинутые рты и удивленные глаза, увеличившиеся до размеров спелых дынь.
Но истинное удовольствие мне принесло лицо Элиаса. На нем отразилась растерянность, даже не удивление. Он впервые не казался самоуверенным идиотом, возомнившим себя лучше всех.
Внутри меня все ликовало, кричало, радовалось, восторгалось.
– Продолжим? – спросила я. – Или уже не хочется?
Что-то еще мелькнуло в его черных глазах. Вот насколько они были черными: малейшее движение каким-то образом в них отражалось. Прямо как сейчас.