Элиас провел рукой по волосам, наклонил голову вбок и усмехнулся, снова возвращаясь в привычное русло. Он пошел в мою сторону, и я напряглась, а триумф резко выветрился из головы.
А он просто наклонился и забрал свой скейт.
– Ладно, ты меня поразила, – не соврал Элиас, но я все равно успела усомниться в правдивости сказанного им. – Но с тебя еще два трюка.
Не затягивая с разговорами, он двинулся вперед. Элиас отошел как можно дальше от лестницы, только теперь направил все свое внимание в другую сторону. Если до этого он ехал к ступенькам, намереваясь скатиться вниз по перилам, то теперь решил просто взлететь в воздух в том месте, где лестницы не было, зато был резкий обрыв.
Отталкиваясь от земли, помогая себе руками, он все ускорялся и ускорялся, а ветер обдувал его лицо, закидывая черные волосы назад.
И вот, достигнув края, он сперва наклонился ближе к земле, потянувшись вниз и сгибая колени, а затем резко выпрямился, оттолкнулся и взлетел.
Его тело находилось далеко от земли, а он, будто игнорируя все законы физики, прокрутился. В тот момент, когда Элиас все еще находился в воздухе, он пнул свой скейтборд и круто взмахнул им, дважды прокрутив.
Я сразу вспомнила название этого трюка: он выполнил флип на 360 градусов – скейтборд сделал полный оборот вокруг своей оси.
В детстве мои разодранные колени, руки, спина были покрыты слоем синевато-фиолетовых синяков, пока я тренировалась делать этот трюк на заднем дворе нашего тогдашнего дома. Мне было десять, но я была достаточно крепка, чтобы игнорировать боль. У меня была четкая цель – научиться делать так же круто, как те люди, что катаются в скейтпарках. Вот и все. Остальное было не важно.
После исполненного трюка Элиас без проблем приземлился и прокатился вперед, а потом резко повернулся обратно, надавив на хвост скейта носком своих кедов.
Зрители ликовали не так бурно, наверное, еще находясь под впечатлением от моего триумфа. Мысль об этом придала сил и уверенности.
– Готова разбить себе лицо? – издевательски протянул Элиас, въезжая на скейте обратно на ровную поверхность.
Он быстро спрыгнул с него прямо на ходу, а доска покатилась ко мне, но я быстро остановила ее ногой.
Проще некуда.
Пнула скейт, чтобы он лежал ровно, встала на него и замахала руками так, будто бегу, а одной ногой отталкивалась от земли. Я покатилась к краю с невероятной скоростью, представляя, как взлечу в воздух.
И в следующую секунду я действительно взлетела.
Внутри на миг запорхали бабочки. Люди обычно используют это дурацкое выражение, описывая влюбленность. Но я была влюблена в скейтбординг, так что мне вполне позволительно испытывать нечто подобное во время полета в воздухе.
Прошли жалкие две секунды, а я успела смахнуть ногами доску, отчего она прокрутилась.
С таким же невероятным успехом я приземлилась на доску.
Трюк номер два был выполнен.
На этот раз последовали перешептывания.
И вроде бы ничего удивительного. Меня снова обсуждали. Ведь так было всегда. И все же что-то изменилось. В шепоте и обсуждениях уже не проявлялся негатив. На меня даже смотрели как-то иначе.
А может, мне все это просто привиделось в надежде хотя бы сейчас получить то драгоценное одобрение, в котором я отчаянно нуждалась большую часть своей жизни.
Все возможно.
Я ударила по носу скейта, и он резко подскочил так, что я успела схватить его в воздухе.
Элиас был обескуражен. А я наслаждалась, пытаясь запомнить этот редкий фрагмент из собственной жизни навсегда. Чтобы затем снова и снова его вспоминать, когда нахлынет ужасное настроение, когда ничто другое меня порадовать не сумеет.
– Последний трюк – и ты навек ко мне не приближаешься? – спросила я, на этот раз сама подходя к Элиасу.
Он не успел ничего сказать.
Раздался строгий и громкий голос миссис Дейфус, которая заставила большинство зевак расступиться. От неожиданности я бросила скейт на землю, и он медленно покатился в сторону Элиаса.
– Значит, вот как вы ведете себя после того, как вас поймали на воровстве? – спросила директриса. Но ответа она не ждала, это было видно по выражению ее лица.
Миссис Дейфус, прервав наше «соревнование», явилась во двор школы. Ее аура была настолько наполнена строгостью, что некоторые ученики в спешке двинулись в противоположную сторону и сбежали, сделав вид, что их тут не было.
Я снова почувствовала себя виноватой, хотя ничего плохого не сделала. Их обвинения не были справедливыми. Я не крала сережки. Кто-то их мне подкинул. Наверное, в надежде, что меня отчислят. Такое было вполне возможно.