– Полагаю, это куфия. Арабский мужской платок, который носят преимущественно в арабских странах, где много песка и солнца. И прежде, если говорить честно, я не видел, чтобы его носили в нашей школе. Равно как и не видел, чтобы половина женской аудитории нашей школы приходили бы на занятия в… эм… хаджамах.
– В хиджабах, – поправила его я.
– Да, верно. Прошу прощения. Какой-то сумасшедший сегодня день.
– Просто решили отдать дань уважения арабской культуре и нашим друзьям с Ближнего Востока, – продолжил Элиас. – Не вы ли всегда говорили, как важно чтить традиции и уважать людей вокруг, какой бы они ни были национальности?
Мистер Карвер казался смущенным.
– Да… Конечно. Всегда так говорил и… эм… всегда буду так считать.
Неискренними были эти его слова, наверное, раз он так неуверенно согласился.
Я подвинулась ближе к своей парте и была готова слушать очередные пересказы сюжета от мистера Карвера.
– Вы своим неожиданным видом отвлекли меня от того, что я на самом деле хотел сказать, – начал учитель вместо слов о сегодняшнем уроке. – Могу ли я узнать, где вы пропадали все это время? Вы в курсе, что пропустили по меньшей мере двенадцать моих занятий? С такими результатами ваши баллы на поступление в колледж стремительно падают, да и рекомендательное письмо я не смогу написать, как вы понимаете.
– Могу загладить вину и немного поговорить с вами о «Над пропастью во ржи», – совершенно спокойно ответил Элиас, – которую мы будем сегодня обсуждать.
Мистеру Карверу, видимо, эта идея показалась заманчивой, потому что лицо его приобрело задумчивый вид, и рука потянулась к подбородку.
– Что ж, ладно. – Он прошел к своему столу. – Тогда начните, мистер Конли. Если все, что вы сейчас расскажете, мне понравится, то, так уж и быть, я прощу ваши пропуски.
Я мигом вспомнила о его особенности в понимании текста, и мне стало очень интересно, сможет ли он действительно поделиться своим мнением о книге.
Элиас набрал в легкие побольше воздуха, хрустнул пальцами и начал:
– Я считаю, что эта книга показывает, как сложно бывает пройти через периоды боли, потери и самоанализа, особенно когда ты еще находишься в столь юном возрасте. Моментами я ставил себя на место Холдена и часто понимал его чувства. Автор потрясающе описал внутренний мир главного героя. Я почувствовал его одиночество, разочарованность во многих вещах и страх перед неизбежными изменениями, хотя, по правде говоря, сам особо и не сталкивался с подобным.
– Вам никогда не приходилось наблюдать за изменениями в своей жизни и при этом испытывать страх? – прервал его мистер Карвер. – Никогда не испытывали одиночества?
Элиас замолчал на несколько секунд, потом вдруг посмотрел на меня, и я от смущения даже начала невольно дергать ногой под партой, чего, я надеюсь, никто не заметил.
– Ну как вам сказать… – продолжил он, снова взглянув на учителя. – Наверное, прямо сейчас я собираюсь кое-что в своей жизни поменять. Из-за одного человека в большей степени. А насчет одиночества… сказать очень трудно. Я никогда не бываю одиноким, потому что компанию мне всегда составляют мои бесконечные мысли.
Я его в этот момент очень хорошо поняла. Настолько хорошо, что самой стало страшно.
– Мне кажется, эта книга – прекрасный пример того, как литература может помочь нам понять и осознать себя и мир вокруг нас. Мне она помогла, это точно. И может, это прозвучит чересчур драматично, но она затронула мои чувства и эмоции. А еще заставила задуматься о важности общения, поддержки и понимания в жизни каждого.
И после этих слов мне впервые показалось, что в черных глазах Элиаса проступили грусть и тоска.
Глава 20
Я очнулась, наверное, около четырех часов ночи.
Подняв тяжелую голову с любимой мягкой подушки, я прислушалась к шуму, доносившемуся со стороны окна.
Признаться честно, темнота никогда не вызывала у меня доверия, а особенно поздно ночью, когда что-то вроде как в ней шевелится.
Я взглянула на часы, рядом с которым висело расписание намазов. Минут через десять зазвонил бы мой будильник на утреннюю молитву, так что я проснулась, как оказалось, очень вовремя.
Тем не менее, несмотря на зарождающийся в сердце страх, я встала с кровати, накинула на голые плечи кофту на молнии, а на голову – длиннющий шарф для намаза, и медленно приблизилась к окну. Сердце стучалось в груди с такой силой, что я едва сохраняла равновесие.
Но вот, когда моя рука только потянулась к шторке, за ней неожиданно показались чьи-то пальцы.