Он вышел из комнаты так же быстро, как вошел, но в полной мере расслабиться у меня не получилось.
– Что ж, – протянул Элиас, – станешь моей девушкой? Твой брат меня одобрил.
Я в него в ответ подушку бросила, попав прямо в лицо. Он засмеялся, но быстро пришел в себя, зажав рот так же, как это сделала я до этого.
– Хватит болтать глупости, – прошептала я. – И вообще, нам завтра тоже в школу надо идти.
– Конечно. Пойдем спать. Только после плотного ужина.
Я сдалась и села за свой стол. Элиас предпочел есть стоя.
– Не скажешь, почему это твой брат называет тебя… – он напрягся, пытаясь вспомнить слово, – эм… Ухти, кажется?
– Это арабское слово. Означает «сестра».
– А, теперь понятно.
Пицца действительно уже остыла, но удовольствия от ее поглощения этот факт совсем не лишил. На самом деле именно пицца – это еда, которую я могла бы есть каждый день на постоянной основе, если бы это не было так вредно для организма.
– С тобой Крис разговаривала, – вдруг сказал Элиас, и его слова прозвучали одновременно и как вопрос, и как утверждение. – Она снова тебя оскорбляла?
Я проглотила кусочек курицы в томатном соусе и ответила:
– Нет, не оскорбляла. Я бы даже сказала, она… похвалила меня.
Он нахмурил брови.
– Пожалуйста, не ведись на слова Крис. Я знаю ее, можно сказать, с пеленок. Мы вместе практически выросли. Она та еще суч… то есть стерва.
– Я это и без тебя давно заметила.
– Нет, ты не до конца врубаешься. Она ужасный человек, – серьезно сказал он.
– Почему же ты тогда дружишь с такими ужасными, по твоим словам, людьми? В чем смысл, когда легко можешь отгородиться от них?
Элиас пожевал немного пиццы, задумался на несколько секунд… Ну или, по крайней мере, мне показалось, что задумался.
– Когда дружишь с человеком с самого детства, ты к нему привыкаешь и начинаешь относиться снисходительней, – начал он. – Не замечаешь порой минусов, даже если они размером с булыжник. Благодаря своим характерам и влиятельным отцам Чес с Крис держат всю школу в страхе. Ты, можно сказать, единственная, кто осмелился им ответить. Они к такому не привыкли и не стерпят.
– Но я все еще в порядке.
– Пока что… Это может длиться недолго. Тебе нужно быть осторожнее в общении с ними. – Улыбнувшись, Элиас добавил: – Я понимаю, ты вся такая из себя крутая, но с некоторыми людьми шутки плохи.
Я отправила в рот еще пару кусочков пиццы, пожевала, проглотила. Потом решилась спросить напрямую:
– Ты за меня волнуешься?
Элиас издал едва слышный смешок, опустив голову.
– Честно? – спросил он.
– Хотелось бы.
– Не буду пугать тебя словами о любви, но… ты мне нравишься. И как мне кажется, мое волнение более чем оправдано.
– Почему я тебе нравлюсь? – Этого вопроса не ожидала даже я сама, поэтому тут же загорелась желанием вернуть время вспять и не произносить этих слов. Он усмехнулся, а потом сказал:
– Не знаю. Думаю, никто не может ответить, почему он влюблен. Это чувство не ко всем возникает и всегда так не вовремя. Я вот только недавно думал, что ты меня бесишь, а вчера, блин, признался в том, о чем следовало бы молчать хотя бы из уважения к тебе и твоей религии. Я полный кретин, я знаю.
Он выглядел так, будто винит себя за искренность, тогда как это качество как ничто другое украшает человека в моих глазах.
Я могла бы в ответ сказать, что и он мне нравится, но испугалась этих слов. Не позволила этому случиться.
Зачем? Почему?
Ведь это все не для меня. И нет у нас никакого будущего.
Я – мусульманка.
Он – из другого мира.
Я даже не знаю, верует ли он в Бога вообще. И боюсь узнать.
Впервые в жизни мне до дрожи страшно за собственные чувства и сердце.
– Можешь ничего не говорить, восточная красавица, – решил успокоить меня Элиас. – Лучше расскажи о своей религии.
Такой просьбы я точно не ожидала.
– И что же тебе рассказать? – спросила я и поймала себя на мысли, что уже особо и не волнуюсь того, что в комнату все еще могут нагрянуть родители.
– Почему вы носите платок? В этом есть какой-то смысл или вы носите его, чтобы показать свою принадлежность исламу?
– Хиджаб – это не только про платок. Это общая одежда, которая скрывает всю красоту женщины. Те места, которые привлекательны для мужчин.
– Во избежание всяких извращенцев, любящих подглядывать под юбки или пялиться на грудь или задницу?
– И для этого тоже.
– Но почему так делают только девушки? Почему не заставить мужчин не глазеть?