Вслед за мной печаль охватила и подругу. Она потянулась ко мне, накрыла мою руку своей, а потом осторожно сказала:
– Забудь ты о том, что он сделал. Сегодня наш день. Лучший день. Сегодня все это только ради нас, и ты не должна упускать шанс расслабиться, понятно?
Я ей благодарно улыбнулась.
Надо же. Впервые в жизни я ощутила это ужасное чувство. Опустошение, которое рискует затянуть тебя в свои самые глубокие ямы. Омерзение к самой себе, всепоглощающая обида, а потом еще и миллион вопросов: почему я позволила всему этому случиться? Я сама виновата. Никто не заставлял меня довериться Элиасу. Никто не тянул общаться с ним.
С самого начала было очевидно, все это плохо кончится. На что я вообще рассчитывала?
Дура, дура, дура. Просто дура.
Но все еще так больно.
Я снова отпила содовой. Другие обычно вливают в себя литры алкоголя, но, понятное дело, мне подобное не дозволено.
– Смотри, – произнесла Руби, обращаясь не ко мне. – Что, если я надену это? Твоя мама не слишком придирчива?
– По-моему, в самый раз, – улыбнулся Рэй, притягивая ее к себе ближе за талию.
Руби положила голову ему на плечо и показывала фотографии из какого-то модного журнала.
Неправильно все это, но… я возненавидела видеть их вот такими. Счастливыми.
Я отвернулась и посмотрела на импровизированную сцену в надежде как-то отвлечься. Диджеи в свободных, почти до самого пола свисающих штанах и усыпанных блестками майках настраивали виниловые проигрыватели.
Они вытащили кучу пластинок, перебирали их по исполнителям, один постоянно бурчал, что это не то, другой был раздражен недовольством первого, а третий молча осматривал коллекцию и настраивал звуковую систему.
В зале, украшенном золотыми картонными звездами и сияющими ленточками, свисающими с потолка, стоял шум, состоящий из множества голосов и веселого смеха подростков. А стены разрывала музыка. Я разобрала голоса Агнеты Фэльтског и Анни-Фрид Лингстад[39], поющих свою знаменитую Gimme Gimme Gimme. Мне было десять, когда эта песня только вышла, а сейчас я – семнадцатилетний подросток – сижу и все еще по-настоящему наслаждаюсь ею.
– Потанцуем? – снова заговорила Руби, вставая.
– Давай как-нибудь без меня, Ру, – улыбнулся ей Рэй, оставаясь сидеть.
– Ламия? – Девушка изогнула бровь, взглянув на меня.
Я отрицательно покачала головой, и она, видно, была готова к такому ответу. Тогда, махнув рукой, Руби побежала на танцпол в своем красивом пышном платье, присоединяясь к группе других танцующих девушек. Наверняка она, вся такая общительная, активная и милая, дружит со всеми ними. Я в этом не сомневалась.
– Я знаю, это не мое дело, но… – вдруг начал Рэй, и я удивленно к нему повернулась, совсем не ожидая, что он со мной заговорит. – Ты зря злишься на Элиаса.
Мои губы сложились в усмешку, а изо рта послышалось глухое фырканье.
– Проснулась мужская солидарность? – спросила я.
Рэй улыбнулся.
– Да нет. Мы с ним за все годы учебы перекинулись лишь парой слов. Я вообще его не знаю, и плевать мне было бы на его благополучие, так что мне незачем за него заступаться.
Я отпила немного содовой, готовясь слушать дальше. Потому что стало действительно любопытно.
– Но я тот человек, который всегда будет топить за справедливость, понимаешь?
– И к чему ты ведешь? – Я чувствовала, что начинаю злиться, не веря своим ушам. – Думаешь, я поступаю несправедливо, игнорируя его за то, что он разослал по всей школе мои фото? Эти фотографии для меня то же самое, как если бы по рукам передавались фотографии обнаженной Руби. Тебе бы это понравилось?
У Рэя лицо скривилось, будто ему было очень неприятно представлять себе такую ситуацию. Хотя нет, не будто. Ему действительно было бы крайне неприятно. Но именно это я и хотела до него донести.
– Этот поступок был ужасен, согласен, – кивнул он. – Но те, кто его совершил, остались безнаказанны.
Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем он говорит.
– Это не Элиас разослал те фотографии, – продолжил Рэй. – Это сделала Кристина. По договоренности с Честером.
– Что за бред ты несешь? Принимаешь меня за идиотку? Ты не видел его лица, когда я кинула в него те фотографии и спросила напрямую. Ты не знаешь, что он был там один и только он мог сделать фото.
– Нет, Ламия. – Рэй покачал головой. – Да, он был в той раздевалке, но также там были и Кристина с Честером. А промолчал он, потому что они пригрозили ему тем, что причинят тебе вред, если он расскажет правду.
Я была удивлена настолько, что потеряла дар речи.
– У него просто не было выбора. Потому что он не хотел, чтобы ты пострадала. Ему как никому хорошо известно о том, что могут вытворять эти двое.