– Так скажите, где оно, – попросил я, – и мы пошлем туда наш Флот.
– Я не смог бы этого сделать, если бы даже захотел, – ответил Дятел. – Оно где-то в Карнаянской пустыне, и там я могу отыскать его, но ничего не понимаю в ваших картах. Кроме того, чтобы потребовать расторжения договора, я должен лично убедиться в смерти Тостига Истребителя Людей.
Я еще раз обдумал услышанное. Если в нем все правда, то это дело первостепенной важности. Успешная ликвидация крупной банды халиан может стать началом конца тяжелой войны на планете. А если вдобавок удастся обнаружить их заводы и базы… Определенно это стоит риска.
Не следует посвящать в мой замысел подчиненных, решил я. Операция будет носить исключительно разведывательный характер, а потому она должна быть предельно засекречена. Собственно, всего-то и нужно – найти вражеский оплот и вернуться. Это работа для одного бойца и проводника.
А если мне посчастливится убить халианского военачальника, это тоже будет сильным ударом по врагу.
– Подождите здесь, – сказал я Дятлу. – Я вернусь через час. И скажите, Отаи, вы верите в Верховную Сущность?
– Конечно, – сказал он. – Бога моей гильдии зовут Залатак.
– Так вот, если вы солгали, вам не поможет даже Залатак, – добавил я весьма, как надеялся, убедительным тоном.
Четырьмя днями позже мы с Дятлом, углубившись на несколько сот километров в Карнаянскую пустыню, разбили лагерь на дне пересохшей реки. Какое-то расстояние преодолели на легком скутере, передвигаясь в основном ночью на высоте трех-четырех метров над землей, чтобы нас не обнаружили.
Спрятав аппарат близ границы Карнаяна, дальше мы пошли пешком. Наш путь пролегал по каменистой дикой местности – пустынному плоскогорью; до самого горизонта простирались нагромождения скал и окаменелых глиняных наростов. Нас терзал ни на мгновение не стихавший ветер, душераздирающе завывая в ушах. А когда с юга налетела песчаная буря, я возблагодарил Бога за то, что он надоумил меня захватить защитные очки.
Командование отрядом я передал Гидеону, взяв с него клятву хранить в тайне цель моего путешествия. Узнав, куда я направляюсь, он немедленно выразил желание присоединиться и привел в пользу такого решения несколько весьма веских аргументов. Когда же я решительно отказался от его услуг, Гидеон обвинил меня в желании присвоить всю славу. Но разумеется, дело обстояло совсем не так. Имелись опасения, что я затеял глупое и совершенно безнадежное предприятие. А потому я предпочел не рисковать жизнью подчиненных.
Мы с Дятлом часто беседовали о халианах. Хотя он все время твердил, что презирает их, в его тоне тем не менее ощущалась какая-то завистливая почтительность. Тогда как при упоминании о нас, людях, в его голосе сквозило нечто среднее между насмешкой и презрением. Я и раньше замечал такое отношение к людям у других нидийцев и приписывал это их упрямству. Но теперь мне это несколько поднадоело, и я решил наконец-то выяснить все, что мне хотелось знать о халианах и их способностях к управлению.
– Отаи, – сказал я, – мне кажется, что ты и все твое племя странно противоречите сами себе. С одной стороны, вы постоянно говорите о том, как презираете халиан. С другой стороны, ваши слова звучат так, будто вы видите в хорьках нечто особенное. Отаи, давай поговорим начистоту. Что, по твоему мнению, такого особенного в расе, которую вы именуете карликами, у которых слишком много зубов.
– Очевидно, – ответил Отаи, – что пануа – существа презренные и ненавистные. Но не менее очевидно и то, что они обладают фейи.
– А что такое фейи?
– Фейи – качество, ставящее одну личность или живое существо выше или ниже других.
– Но раньше я никогда не слышал этого выражения. Часто оно употребляется среди твоего народа?
– Да, мы много думаем о нем, вернее, многое рассматриваем с этой точки зрения. Вероятно, в разговоре с вами, людьми, никто не упоминал его, чтобы не затронуть ваших чувств.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Просто у вас, людей, очень мало фейи.
На меня накатила ярость. Как этот двухметровый цыпленок с дурацким красным гребнем на маленькой глупой башке осмеливается говорить, что у нас, людей, мало фейи?! С трудом взяв себя в руки, я спросил:
– А как насчет халиан? Не хочешь ли ты сказать, что у них есть фейи, а у нас нет?
– Разумеется. Но не стоит на меня сердиться. Я не виноват, что все обстоит именно так. Хотите того вы или нет, в отношении фейи халиане имеют очевидное преимущество.
– Расскажи поподробнее, – стиснув зубы, потребовал я.
– Просто они пробыли на нашей планете пятьдесят лет, – ответил Отаи. – У них было время изучить в нас не только то, что мы считаем нормальным и не скрываем, но и то, что нам не нравится.
– Приведи пример.
– Возьми хотя бы то, что вы выставляете руки полностью напоказ, как простые хороджи. Разве вы не заметили, что никто из нас не делает этого? А халиане не только прикрывают свои локти, но, выходя на улицу, надевают подобающие высокому рангу синие нарукавники анараджи.
– И это действительно так важно?
– Конечно. И не столько это, сколько совокупный эффект подобных вещей. Нарукавники анараджи, малиновая краска для век, которую мы называем торианг, и множество других вещей, таких как хелиго-дан, вастиис, молокация, и это еще далеко не все. Халиане изучили наши ценности, ввели их в обиход и подняли свой фейи выше уровня простых смертных, при этом сами возвысились до статуса богоподобных. Именно потому мы продолжаем уважать их, несмотря на теперешнюю слабость халиан. Мы, нидийцы из гильдий, не любим предавать богоподобных существ. Это может принести неудачу.
С помощью Дятла я составил список вещей, придающих индивидууму фейи. Все они относились к одежде или окраске. Халиане использовали их, а мы нет. Этим и объяснялся наш низкий статус на этой планете и престиж халиан. Мое путешествие уже начинало приносить пользу. Я не сомневался в том, что полковник, получив от меня эти сведения, исправит положение.
Однако не все с этим фейи мне было понятно.
– Но если поднять статус так несложно, почему все нидийцы не сделают это? Разве сложно обзавестись оранжевым ачики, знаком младшего дворянского сословия? Ведь это всего лишь предмет одежды, две полоски кожи, обвязанные вокруг левой ноги.
– Мы никак не можем сделать этого, – сказал Дятел. – Статус передается по наследству, либо присуждается за заслуги перед гильдией, либо дается по праву на-аринджи.
– А это еще что такое?
– На-аринджи означает божественное непреодолимое стремление. Имитировать его нельзя.
Я не стал переубеждать его. Халиане неплохо воспользовались доктриной на-аринджи, нам она тоже пригодится. Этим и объяснялись наш низкий статус на Цели и неизменность престижа халиан. Как только я доберусь до штаба, ситуация полностью изменится.
А теперь пора подумать и о других вещах. Если верить Дятлу, мы находились в шести часах ходу от лагеря халиан и их секретного космического производства, что бы оно из себя ни представляло.
Ночь выдалась темная. Ледяной ветер свирепо хлестал по лицу. Вот уже несколько часов мы упорно, ни на минуту не останавливаясь, продвигались вперед. Пройдя через узкую щель меж базальтовых столбов, ощутив рассыпающуюся под ногами мелкую гальку, мы вышли к длинному, уходящему куда-то вниз каньону и начали спуск. Я не спрашивал Дятла, сколько нам еще идти, но по его нервозности, по тому, как ерошились перья на хвосте, я понимал, что уже недолго. Мы спустились в каньон, пересекли его, и Дятел завертел головой в поисках ориентиров. Чтобы помочь ему определиться на местности, я рискнул посветить узким лучом фонарика. Казалось, Дятел сомневался. Наконец он сказал:
– Вот!
Проход вел куда-то между полуобвалившимися базальтовыми столбами. Миновав их, мы обнаружили грубо вырубленные в скале ступеньки.
Спуск был довольно долгим: по моим прикидкам, мы преодолели несколько сот метров. Дятел вел меня по коридору, залитому тусклым светом ламп. Дойдя до конца тоннеля, мы повернули за угол, и я резко остановился на краю обрыва.