О'Дэй пожал плечами.
— Как я могу знать? Не думаю, что она хотела скрыться. Наверно, она просто расстроена смертью мужа и этим расследованием. Может быть, ей хочется побыть немного одной.
Дугал сказал:
— Это кажется мне возможным. Думаю, что в течение ближайших двадцати четырех часов мне лучше ее не трогать. Итак, я ухожу. Спасибо за помощь.
— Боюсь, что оказал вам не слишком большую помощь, мистер Дугал.
Детектив мрачно улыбнулся.
— Не очень большую, но я уверен, что до окончания дела вы мне еще ее окажете. Всего доброго.
Он взял шляпу и зонт. Дойдя до двери, он обернулся и сказал:
— И благодарю вас за угощение.
О'Дэй подумал, что в его голосе была нотка сарказма.
Когда Дугал ушел, О'Дэй решил, что было бы глупо давать ему слишком много сведений. Прежде всего потому, что за Мерис могла быть установлена слежка. Дугал мог это устроить. Это маловероятно, но с таким человеком, как Дугал, надо все время быть настороже. Затем он подумал о том, что инспектор, возможно, захочет поговорить с ним еще раз. И О'Дэй хотел быть дома, если это случится. Его отсутствие, пребывание вне города, в сопоставлении с внезапным исчезновением Мерис Веннер, подумал он, может послужить почвой для дальнейших подозрений полицейского офицера.
В семь вечера он пришел в гараж, сел в машину и поехал в Горинг в отель «Картер». Погода была неприятная, дождливая, и старомодный отель, стоявший недалеко от реки и окруженный мокрыми деревьями, казался удивительно унылым.
О'Дэй объехал вокруг отеля и сразу прошел в бар. За стойкой стоял толстый веселый человек, занятый перетиранием стаканов.
О'Дэй сказал:
— Добрый вечер, Джордж.
Он заказал виски с содовой и спросил:
— Ну, как твоя гостья, Джордж? Хорошо себя ведет?
Джордж усмехнулся.
— Живет как затворница. Все время дома из-за плохой погоды. Никуда не может выйти, ей здесь некуда пойти. Чертовски приятный у нее вид, правда, мистер О'Дэй? Я знаю вас, а то начал бы любопытствовать. Мог бы спросить вас, что все это значит. Но я так не поступаю. Раз вы сами не сказали мне, то не стоит и спрашивать.
— Верно, Джордж, — сказал О'Дэй.
Он допил свой напиток.
— Увидимся позже. Где она, в первом номере?
Джордж кивнул.
— Я дал ей двойной. Все равно больше никого нет.
— Может быть, это и лучше, — заметил О'Дэй.
Он поднялся по винтовой лестнице и постучал в дверь первого номера. Ему ответили. Он открыл дверь и вошел. Комната была удобно обставлена. Горел камин, на стенах висели картины, изображавшие сцены из охотничьей жизни, и это создавало атмосферу старины. На резном дубовом буфете стояли бутылки, бокалы и сифон.
Мерис сказала:
— Ну, Терри, как дела? Хочешь выпить?
В ее голосе звучала покорность.
— Охотно выпью, — ответил О'Дэй. — У тебя такой вид, как будто ты нуждаешься в помощи. Как ты себя чувствуешь, Мерис?
— Хорошо, спасибо.
Она стояла, положив руку на каминную доску, и смотрела на огонь.
— Ты выглядишь, будто сошла с картины. Но за всем этим скрывается макрель, которая ждет рыболова с крючком, верно?
Она сказала:
— Да? Кто же этот рыболов с крючком?
— Рыболова зовут Дугал. Знаешь, этот полицейский — очень проницателен. Он многое раскопал, Мерис.
Она тусклым голосом спросила:
— Что же именно?
— Один факт очень интересен, — ответил О'Дэй. — Нидхэм оставил в конторе письмо с изрядной суммой денег. Кто-то сжег письмо и забрал деньги. Так я подумал сначала. Подумал, что Ральф взял деньги и сжег письмо, чтобы мне досадить. В подтверждение этого в ящике была оставлена записка, напечатанная на машинке и подписанная инициалами «Р.В.», в которой сообщалось, что он собственноручно это сделал.
Мерис спросила:
— Ты его обвиняешь? Ральф действительно приезжал к тебе в контору в субботу утром. Случайно я видела…
О'Дэй перебил ее:
— Возможно. Суть в том, что Дугал исследовал пепел, оставшийся в пепельнице — уборщица просто высыпала его в корзину, но пепельницу не чистила. Дугал установил, что пепел, находившийся в ней, не мог остаться от той бумаги, на которой Нидхэм написал письмо.
— Ну и что же? — спросила она.
— Это означает, — продолжал О'Дэй, — что кто-то взял письмо. Мне очень интересно, что было там написано. Вероятно, нечто весьма важное, раз он заплатил мне семьсот пятьдесят фунтов за какую-то работу. За какую именно — он написал в свою письме.
Все тем же тусклым голосом она повторила:
— Ну и что же?