Сидя в машине рядом с Кретовым, он трясущимися губами беспрерывно повторял:
— За что?! Я ведь ничего не сделал!
Кретов, видя, что Гурин близок к истерике, сурово оборвал его:
— Хватит! Твой корешок Жорка Мухаммедов на допросе все рассказал.
Костюнчик, икнув с перепугу, замолк. Только крупные слезы одна за другой покатились по его щекам.
Константина Гурина допрашивал Кретов. Полковник, сев в сторону в глубокое мягкое кресло, закурил и, казалось, не обращал никакого внимания на ход допроса. А Гурин, размазывая по щекам беспрерывно катившиеся слезы и каждую минуту уверяя, что сам он ни в чем не виноват, торопливо рассказывал все, что ему было известно о Жорке Мухаммедове и его друзьях. Да, он знает Жорку Мухаммедова. Они знакомы уже больше года. Прошлым летом Костюнчик пошел в кино, но перед самой кассой у него вытащили из кармана деньги. Костюнчик был очень огорчен и уже хотел уйти, но стоявший за ним с шиком одетый юноша небрежно сказал: «Пустяки. В другой раз не будешь рот разевать. Беру билет. Не вешай нос, корешок». Так они познакомились с Жоркой Мухаммедовым. Кого еще из друзей Мухаммедова он знает? Мало кого. Позднее узнал, что Юрка Зарифов тоже корешок Мухаммедова, но Жорка с ним никуда не ходил. Потом Костюнчик случайно увидел Косого. Но Жорка не захотел, чтобы он ближе познакомился с Косым. По мнению Костюнчика, Косой и Жорка не дружили. Кто-то даже рассказывал ему, кто, сейчас он не помнил, что Жорка чуть не зарезал Косого, когда они играли в карты у Калерочки.
Кретов и Голубкин быстро переглянулись, и Кретов небрежно спросил:
— Калерочки? Это та, которая на Старой улице малину держала?
— Нет, что вы, — оживился Костюнчик, — она на Заовражной живет.
— Заовражная двенадцать? — быстро уточнил Кретов.
— Нет, Заовражная тридцать четыре.
— Часто ты туда наведывался?
— Всего два раза. Меня на малину Жорка затащил. Сам бы я ни за что не пошел туда, — заныл Костюнчик.
— Понятно, — усмехнулся Кретов, — Жорка тащил, а ты упирался. Ну, давай дальше.
И Костюнчик начал рассказывать, как постепенно попал в зависимость от Жорки. Тот несколько раз покупал ему билеты в кино, в цирк, приучал пить водку и всегда оплачивал ее. Потом вдруг потребовал деньги. Оказалось, у него все было записано, Костюнчик задолжал ему более пятисот рублей. Жорка сказал, что ему очень нужны деньги и если у Костюнчика их нет, то он пойдет к его отцу, полковнику Гурину. Костюнчик испугался. Если Петр Фомич узнает, что его сынок научился курить, пить водку и делать долги, то никакое заступничество Анны Павловны не поможет. Старая нагайка, висевшая в кабинете полковника, могла найти неожиданное и очень неприятное для его незадачливого сынка применение. Костюнчик умолял Жорку подождать. Он в несколько приемов выпросит у матери и вернет ему эти деньги. Но тот твердил одно, что пойдет к Петру Фомичу. Окончательно запугав мальчишку, Жорка предложил ему выход — пусть кореш достанет ему на время тот пистолет, который у полковника хранится в коробке из- под ботинок, на нижней полке гардероба. Костюнчик пожалел, что еще в первые дни знакомства рассказал Жорке об этом пистолете, но отступать было поздно. И он согласился, тем более что приятель уверял его, что пистолет ему нужен всего на одну ночь. Жорка якобы хотел припугнуть хулиганов, которые давно ему угрожают. А за это он простит Костюнчику долг и впредь не откажет в деньгах. Взяв с Жорки клятву, что ни один патрон не будет выстрелен, Костюнчик принес ему нетабельное оружие отца. Действительно, через сутки Жорка вернул пистолет, но недели через две снова попросил его. Отказать было уже неудобно, тем более что Жорка обещал за это уплатить.
— Сколько он уплатил? — спросил Кретов.
— Он мне три раза деньги давал, — потупился Гурин. — Первый раз триста рублей и два раза по сто.
— Дальше?
Дальше пошло легче. Костюнчик уже привык к тому, что пистолет иногда по два-три дня находился у Жорки. Условия всегда соблюдались точно. Пистолет возвращался с полной обоймой. Только однажды Костюнчик, получив оружие обратно, убедился, что на этот раз из него стреляли. В обойме не хватало одного заряда.
— Когда это было? — задал вопрос Кретов. — Припомни точно.
Покопавшись в памяти, Костюнчик назвал число, когда пистолет был возвращен после выстрела. Это было совсем недавно.
— Ты точно вспомнил число? — переспросил Кретов.
— Да, конечно. Я хорошо запомнил этот день. Мне тогда мама подарок сделала.
Кретов и Голубкин снова переглянулись. Накануне названного Костюнчиком числа в «Счастливом» был убит Александр Данилович Лобов.
— Значит, ты утверждаешь, что точно запомнил эту дату? — еще раз переспросил Кретов.
— У меня отличная память, — оживился Гурин, почувствовав, что чем-то угодил майору. — Я не спутаюсь.
— Неужели ты не догадывался, что попал в руки негодяя, что стал пособником бандитов? — с укоризной сказал Кретов.
Костюнчик снова залился слезами. Да, конечно, он догадался об этом, но совсем недавно. Он догадался после того, как погиб Юрка Зарифов и еще когда ограбили Арских. О том, что у Арских много денег, Жорка узнал от Костюнчика, а самому Костюнчику это стало известно от мамы. Анна Павловна была постоянной покупательницей у Алевтины Моисеевны. А окончательно убедился в том, что Жорка бандит, Костюнчик лишь тогда, когда Мухаммедов приказал ему воровать оружие в знакомых офицерских семьях.
Кретов перестал записывать показания. Посмотрев презрительно на заплаканного Гурина, он резко спросил:
— Зачем ты врешь?
— Честное слово, не вру…
— Врешь, — отчеканил Кретов. — Уже тогда, когда тебе рассказали о поножовщине на малине, когда тебя самого привели на малину, ты понял, что связался с бандитом. Так ведь?
Костюнчик молчал, уставившись в пол глазами.
— Почему ты тогда не пришел к нам и не рассказал обо всем?
— Боялся, — почти шепотом ответил Костюнчик.
— Кого?
— Пахана.
— Кого-о? — переспросил Кретов. Полковник резко встал с кресла и начал ходить по комнате.
— Пахана, — еще тише ответил Костюнчик. — Вы знаете, он какой! Сразу убивает. Ведь Юрку Зарифова сам Пахан застрелил.
— Кто это тебе сказал?
— Жорка.
— А кто такой Пахан? Где он живет?
— Не знаю.Я его ни разу не видел.
— Так чего же ты боялся? Может быть, никакого Пахана нет. Выдумали, чтобы тебя пугать.
— Что вы? — удивился Костюнчик. — Его все боятся. Даже Косой, даже Жорка… А он Пахана часто видит.
Как ни бился Кретов, Гурин ничего больше не смог добавить к своему сообщению о таинственном Пахане. Он действительно знал очень мало об этом хозяине преступного мира. Когда протокол был прочитан и подписан и вновь расплакавшийся Костюнчик уведен из кабинета, Голубкин подошел к столу и бегло просмотрел показания.
— Да, — сказал он, отодвигая протокол допроса в сторону, — взяли мы пока что пескарей, а щука гуляет на свободе.
— Не могу припомнить, кто такой Пахан, — признался Кретов.
— Это не кличка, — ответил Голубкин. — Кличка у него Каракурт.
— Каракурт? Не встречал.
— Он здесь лет десять, даже больше, не показывался, старый шакал. Если мы его упустим, то он много дел натворит в другом месте, пока его нащупают. Нужно добиться, чтобы Мухаммедов назвал, где и под какой фамилией живет Каракурт.
— Судя по показаниям Гурина, ограбление Арских — дело рук Мухаммедова, — напомнил Кретов. — Арских грабили двое. Молодой играл подчиненную роль. Всем распоряжался старый бандит. Не с Каракуртом ли Мухаммедов грабил Арских?
— Возможно, — согласился Голубкин. — У Арских взяли только деньги. Сколько там было?
— По показаниям старухи — двести двадцать четыре тысячи, по показаниям супругов Арских — пять тысяч семьсот шестьдесят рублей, облигаций пятнадцать тысяч и золотые часы, — доложил Кретов.
— Врут твои супруги, — рассмеялся Голубкин. — Наворовали четверть миллиона и боятся, как бы их не посадили за такое «сбережение». Прибедняются. Да, за четвертью миллиона Каракурт, конечно, сам пойдет, ни с кем делиться не будет. Иди, допрашивай вторично Мухаммедова. Пусть выкладывает все до конца.