Неожиданно на улице послышался рёв скутера, который затих аккурат напротив ворот, а затем Костя услышал шлёпанье чих-то торопливых шагов. Вай прервалась, и они обернулись. Мелькнув тенью на каменном полу веранды, в дом влетело совершенно невозможное для этих мест… Чудо. Костя понял это сразу, как только услышал голос:
— Извините, я немного задержалась, — смущенно пробормотало Чудо по-русски, а Костян понял, что не дышит. Возможно, у него даже сердце перестало биться на бесконечно длинную минуту, пока он вглядывался в смазанный полумрак очертаний и медленно впадал в ступор. Ещё бы… Хорошо, что вообще не заорал от удивления. Потому что, как можно остаться в здравом уме, вдруг очутившись рядом с человеком, которого давным-давно выдумал? Собрал по кусочкам свой идеал и поселил где-то в мечтах. А теперь… Вот она!
Но так не бывает. Только не с ним.
— Здравствуйте.
Тем временем многолетний плод его больного воображения, мечта и одновременно эталон совершенства наконец заметил ещё одного присутствующего и улыбнулся. Матерь Божья! Даже ямочки на щёчках были точно такими, как Костя себе представлял. Он почувствовал, что реальность уходит из-под ног. Света отчаянно не хватало, но и в этом сумраке он прекрасно видел знакомые черты. Когда так долго рисуешь в голове чьё-то лицо, узнаешь его из миллиардов других. А он потратил не один год, создавая в своих снах ЕЁ. Господи…
Так. Не. Бывает.
— Ах, Эннушка! — лиловая в полумраке голова Вай кивнула. — Хорошо, что успеть. Надеюсь, вы с мистером Розанофф не драться.
Одинокий визгливый смех отрезвляюще разнёсся по пустой комнате, что могла сойти за гостиную.
— Может, объяснитесь? — у Кости прорезался голос. Он повернулся к нервно смеющейся женщине, всё ещё борясь с наваждением, и уставился тем самым взглядом, от которого любой работник в мастерской обычно начинал заикаться. Сработало и на этот раз.
— Эннушка тоже хотела посмотреть один из этих домов. Мы с ней договорились, но потом приехали вы, попросили срочный показ… — забормотала Вай, от смущения вспомнив все правила русского языка.
— И? — к устрашающему взгляду добавилась пугающе поднятая бровь.
— И мы сейчас посмотрим дома, выберем понравившийся каждому из нас и разойдёмся с миром. Возможно, станем дружными соседями, — неожиданно вклинилась та, что никак не могла существовать, но почему-то существовала. Она протянула тонкую ладошку. — Я Аня.
Аня… Что же, у его многолетней фантазии отныне есть имя. Ну, либо он окончательно тронулся и галлюцинирует, а Вай вместе с ним.
Нет. Так всё-таки не бывает.
— Константин… Можно просто Костя, — проговорил он, чувствуя, как рядом с ней стихает противно свербевшее раздражение. Да что там, Костян вообще забыл, о чём была речь. Дом? Какой к чертям дом…
Её пальцы казались тонкими и хрупкими, но Костя отлично знал, как сильно они могли стискивать его плечи.
Не может быть. Этого просто не могло быть.
— Очень приятно, — Аня снова улыбнулась и обратилась к риелтору. — Надеюсь, я ничего не пропустила?
Она отвернулась, а Костя неожиданно понял, что смотрит на хрупкие лодыжки, где точь-в-точь с его выдумкой синими звёздами расположилась татуировка. Он скользнул взглядом по икрам, впалым ямочкам коленей, поднялся выше туда, куда воспитанному мужчине смотреть никак не полагалось, но очень хотелось. Её джинсовые шорты были именно такими, как ему нравилось, скрывая своей короткой длиной достаточно, чтобы захотелось положить руки на эти чуть оборванные карманы. Дальше бы он прошелся по небольшому кусочку обнаженной спины, натыкаясь пальцами на завязанную узлом тонкую клетчатую рубашку. Ему тоже нравились такие. Господи! Да вся Аня оказалась абсолютным воплощением того, что он готов был полюбить. Нереальная, эфемерная, точно пришедшая из его снов. Таких случайностей не бывает! Ведь ни разу до этого дня он не видел её вживую. Не знал, что она вообще существует…
— Кость, что скажешь? Эти трубы можно починить или проще сразу заменить? — в его уши неожиданно врезался весёлый голосок.
— Что?
Он тряхнул головой, чувствуя, как липнут к потному лбу длинные волосы, и уставился в её глаза. Конечно же, карие. Какие ещё? Костя сам придумал их, глядя на пожелтевшую от осеннего холода зелень в родном Люблино. Украдкой пробравшийся сквозь неплотно задёрнутые жалюзи солнечный луч упал на лицо Ани, заставив золотой пыльцой вспыхнуть десяток веснушек, что появились под жарким солнцем Сиама.
Она смотрела на него снизу вверх и ласково улыбалась.