Очередной виток вечерних мыслей прервал настойчивый стук.
— Кость, — раздался с улицы голос Ани. — Это я.
Быть может… Он распахнул тихо охнувшую дверь быстрее и резче, чем следовало бы. Из тусклого полумрака тропической ночи на него посмотрела одна из вышедших на берег богинь, в которой Костя лишь смутно узнавал черты Ани.
— Что… — Костян подавился собственным враз осипшим голосом и оглядел мокрую с ног до головы Аню. Её руки сжимали разводной ключ. — Что случилось?
— Трубы прорвало, — выдохнула она, нервно рассмеявшись и ежась от прохладного воздуха ночи. Господи, ей определенно стоило переодеться… Или накинуть что-нибудь сверху, или…
Костя замер, наконец-то медленно осознавая только что сказанное. Не бывает! Не бывает таких случайностей!
— Пойдем. Посмотрим, — сам по себе произнес его рот, пока взгляд не мог оторваться от белой майки.
Мокрый топик был неспособен скрыть под собой загорелое тело, явно и чётко очерчивая темнеющие ореолы сосков. Господи, помоги! Костя знал, какого они цвета, как идеально ложатся на его язык, как… Стоп!
Он аккуратно забрал из тонких рук ключ.
— Я пыталась сама перекрыть этот водопад, но там, похоже, вентиль совсем проржавел, — тем временем бормотала Аня, ни капли не смущаясь или просто не замечая в темноте Костиного ошалелого взгляда. — Надо было всё же послушать тебя и заменить трубы. Каждый раз вот так спотыкаюсь о попытку сэкономить. И что в итоге? Придётся перестилать пол. Там ведь теперь, как на болотах!
— Ничего, — произнес Костя, переходя дорогу и поднимаясь по чуть облупившимся ступеням крыльца. — Я помогу.
Конечно, он поможет. Если переживёт этот долбанный вечер. Этот и все последующие ночи, потому что забыть увиденное он теперь вряд ли когда-нибудь сможет.
Однако стоило им зайти в дом, как все неподобающие мысли разом покинули голову. Ноги по щиколотку погрузились в воду, и Костя замер. Как такое вообще возможно?! Он оглянулся на шедшую следом Аню и недоумённо поднял бровь.
— Ну, — протянула она. — Я долго пыталась.
Костя ничего не ответил и, перехватив поудобнее гаечный ключ, побрёл в сторону подраковинного гейзера. Мимо лох-несским чудовищем проплыл бамбуковый коврик.
Война с заевшим то ли от вредности, то ли от старости вентилем длилась недолго. Вообще, та непринужденность, с которой поддалась чуть проржавевшая гайка, вызвала если не лёгкое недоумение, то парочку вопросов точно. Но Костян промолчал. Когда фонтан окончательно иссяк, он выбрался из-под раковины, фыркая и отряхивая промокшие насквозь волосы. Нет, кухонные шкафы точно сведут на нет все зачатки хоть какой-нибудь гордости.
— Можно спустить воду в подвал, — буднично проговорил он, выжимая футболку и боясь поднять на Аню взгляд. Мокрые шорты были слишком… мокрые, облепив ноги подобно водолазному костюму. — А завтра я принесу насос, и за пару дней мы всё откачаем. Хотя с этой проклятой влажностью, боюсь, придётся запастись терпением. Сохнуть будет долго.
Он потянулся к волосам, чтобы стряхнуть лившую с них воду, и зашипел от прикосновений мокрой футболки. После дневного пекла, ночи на побережье казались слишком холодными.
— Давай помогу, — тихо проговорила Аня.
Она подошла к нему в шелесте воды под ногами. Наяда ли, человек — Костя не знал. Знал только, что, как и всё с ней связанное, — это было придумано до малейшей детали, до каждого сорвавшегося с их губ вздоха. Но тут она коснулась его своими ладошками, провела по мокрыми прядям, проливая их между пальцами вместе со стекавшей водой, огладила дорожку из родинок и осторожно сжала слишком широкие плечи. И тогда Костя сдался. Не выдержал, разом плюнув на все сомнения, невозможность и выдуманность. Случайностей не бывает, но…
Аня рвано вздохнула, прижимаясь всем телом, покорно позволив прохладным губам впиться в свою тёплую шею. А загорелые ноги немедленно обвились вокруг Кости, стоило ему подхватить её на руки и, оставляя за собой маленькие водовороты, двинуться в сторону не уплывшего прочь дивана.
Твёрдые плиты мокрого пола больно впивалась в колени, пока он сантиметр за сантиметром скользил губами по влажной коже рвано вздохнувшей Ани, расчерчивая узорами из поцелуев и медленно снимая безнадёжно испорченную майку. Его пальцы знали всё. Как успокоить взметнувшиеся на откровенную ласку бёдра, как бережно словить стон, когда язык ласкал чуть вытянутый провал пупка. И первый раз касаясь тех самых, тёмно-розовых сосков, он восторженно прикрыл глаза, ощущая вкус лимонов и терпкой сахарной пудры. Мозг кричал, что так не бывает, а руки уверенно ложились на пояс её шорт, резким движением стаскивая их вниз.