Она была прекрасна. Нагая, со сверкавшими в электрическом свете искрами пота, выгнувшаяся дугой на грубой ткани дивана и абсолютно, совершенно идеальная. Костя смотрел, как дрожит под ним её тело, и знал каждое ощущение. Он помнил, как сжимаются мышцы. Помнил, когда надо сменить ритм, чтобы дать Ане передохнуть. Своё немного рваное движение, когда, из глаз, казалось, сейчас посыплются звёзды. И не было в этом мире ничего священнее, чем во сне и наяву держать Аню в руках, ловить её ритм и уводить за собой. Костя был готов провести так целую вечность, смотря в затуманенные глаза и до скончания времён зацеловывая резко вздымавшуюся грудь. И глядя на белые капли на золотистой коже, Костя был искренне влюблен и в этот момент, и в эту Анюту.
— Знаешь, — шептала она чуть позже в кровати, уткнувшись носом ему между ключиц. Мягкие губы щекотали одну из полюбившихся родинок, а указательный палец ласкал его профиль. — Ты, наверное, сочтешь меня дурочкой. Да я и сама никак не могу поверить, но… Ты будто пришёл из моих снов. Выдуманный, созданный, никогда не виденный до этого, но такой знакомый. Кажется, я знаю твоё лицо до мельчайших эмоций, все шрамы или, вот, ожоги на теле. Господи, наверное, я могу рассказать историю каждого. Я придумала тебя давным-давно, а теперь не могу поверить, что ты существуешь.
Она тихо рассмеялась и покачала головой, словно сама не понимала, что говорит.
— Почему? — спросил Костя, чуть сильнее сжимая Аню в объятиях.
— Потому что не бывает таких случайностей и совпадений!
— Бывает, — прошептал он. — Бывает…