- А что Туринский? - спросила одна из "приживалок".
- Да что Туринский? Он сроду еще ни одной юбки не пропустил, а тут само в руки идет. Отец был взбешен и вынудил его жениться. Я говорю как-то: "Витька, на что тебе эта девчонка? Умрешь со скуки!" А он: "Адочка, да разве не все равно кто? А тут тело молодое". Старый похабник!
Тут Жене страстно захотелось завесить самой Адочке оплеуху. Вот бы она удивилась. "Не тебе судить!" - хотелось крикнуть при этом. А возмутись Адочка: "За что?", Женя бы ответила чужой фразой: "За то удовольствие, с которым ты это говоришь!"
Вот-вот прозвучит команда "Мотор!", а Мордвинова никак не могла справиться с собой. Она сидела за декорацией, изображавшей дюссельдорфскую квартиру Жуковского, и дошивала чепец. Не успела дома дошить, что делать, времени совсем не было. "Бабушка" с утра успела пройтись по этому поводу:
- У нас костюмеры не умеют ни стирать, ни шить.
Женя промолчала, а вот ассистент Марина не выдержала, заступилась:
- Зря вы так говорите, Ада Васильевна! У нас вполне компетентные, профессиональные костюмеры, они прекрасно справляются со своими обязанностями.
- Ладно, ладно! - отмахнулась дама-режиссер.
Мордвиновой, по правде говоря, было не до ее капризов. Она шила и думала о Туринском. Ее вдруг посетила мысль, что Виктор Алексеевич может быть несчастен в своей семейной жизни. Вспомнился его безликий дом с современным дизайном, его вполне холостяцкие навыки... Да ведь пришел к ней ночью "на автопилоте", стало быть, не так уж сладко ему живется в его "карцере" (кажется, так он выразился).
Вот, вот, пожалей его, пожалей. С этого всегда все начинается, мне ли не знать? У него этих жалельщиц! Очередь, как у Мавзолея, выстроится, свистни он только...
Ну, вот зачем он опять появился? Только я подумала о свободе, о каких-то возможностях (если они, конечно, еще остались), и он тут как тут. Колдовство, не иначе. Женя чувствовала, что опять попадает в зависимость от Туринского. Вчера перед сном вспоминала ночь после юбилея. А ведь думала тогда: случайность это или начало нового этапа. Да какой тут может быть новый этап, когда три жены и тридцать одалисок! Слеза капнула на чепчик.
- Жень, ты чего? - услышала она и подняла глаза. Над ней склонился администратор Вова, симпатичный парень. Сколько ему, лет тридцать пять?
- Да так, голова болит, - мрачно ответила Мордвинова, однако ей было приятно внимание молодого мужчины.
- Есть парацетомол, дать? - предложил деятельный Вова. - Ада Васильевна загоняет любого.
- Вова! Где Вова? Я без него как без рук! - тут же послышался пронзительный голос Бабушки, и администратор умчался на зов босса.
Женя припомнила, что Вова часто оказывал ей разные знаки внимания, только она не придавала им никакого значения. Администратору положено следить за порядком на площадке и быть в курсе всего, вот он и отслеживает. Однако через пятнадцать минут Вова вернулся с таблеткой и стаканом воды.
- Вот, выпей. Мне помогает.
Женя поблагодарила администратора, надеясь, что он уйдет. Однако Вова с сочувствием следил, как она будет принимать лекарство. Пришлось выпить ненужную таблетку под его заботливым взглядом.
А что, меня тоже не на помойке нашли! "Да захоти я, была бы моей Наталья!" - мелькнула в голове фраза из любимого фильма про арапа. Что ж я опять в ту же петлю лезу? Отчего бы, скажем, не пофлиртовать с Вовой, коли он так мил?
Мордвинова улыбнулась самой пленительной своей улыбкой и проворковала:
- Спасибо, Вова. Ты меня просто спас!
- Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнул головой администратор и помчался по своим делам.
Женя посмеялась над собой: не сработало. Однако тотчас опять загрустила. Отчего, когда любишь кого-нибудь и желаешь быть только с ним, нужно искать кого-то другого, предлагать себя как товар, выставлять в лучшем виде? Чем же это не проституция? Все внутри протестует.
Однако на другой чаше весов - одиночество, возраст, последний шанс... Оптимизма эти мысли не прибавляют. Выходит, из страха одиночества я должна оставить свое чистоплюйство и искать хоть кого-нибудь, кто согласится разделить со мной надвигающуюся старость?
Еще говорят, что надо уметь любить тех, кто рядом. Не надо хватать звезд с неба, а пытаться разглядеть в ближних то, что можно полюбить. Ведь человеку свойственно пленяться недосягаемым, тянуться к запретному плоду...
А если в моей жизни теперь сплошь запретные плоды, что тогда? Как трудно жить. И зачем, зачем я ему позвонила тогда? Зачем разыскивала его телефон, позорясь и стыдясь, на что надеялась?..
- Женя, подежурь на площадке, - вывела ее из задумчивости Марина, и Мордвинова отправилась работать.
Ответные меры
Им так и не заплатили за два месяца работы. Ада Васильевна торопилась, выжимала из группы все соки, кормя обещаниями. Много говорила о долге, совести, о чести, которая выпала всем участникам проекта "Жуковский", о добрых делах и Божьей благодати, которая снизошла на нее. Она приводила на съемки священника в качестве консультанта и подолгу беседовала с ним. В последний съемочный день никто даже не заикнулся о "шапке". И так все ясно: денег нет. Все устали, все вздохнули с облегчением, ни на что не надеясь. Только операторская группа была уверена, что их не обманут.
В костюмерном департаменте состоялся совет. Художник по костюмам устранился. Он свое получил, у него три проекта одновременно и некогда заниматься ерундой. Его ассистент Марина собрала костюмеров в их пыльной, забитой хламом костюмерке на "Мосфильме" на чай и произнесла речь:
- Судя по всему, платить нам опять не собираются.
Мордвинова завелась с ходу:
- Интересное кино! Что ж мы им в насмешку, что ли, дались? Люди работали, вкалывали добросовестно, честно, перерабатывали сплошь и рядом, а им - шиш?
- Ее бы устроило, если б мы вообще бесплатно работали, - сказала второй костюмер Даша, похрустывая печеньем.
- А мы и так бесплатно трудились! Или нет? - взвилась опять Женя.
- Ну, нам все же оплатили один месяц, - спокойно отвечала Марина, заваривая себе какой-то специальный чай.
- И что делать? - задалась вопросом костюмерная команда.
- Я однажды уже сталкивалась с такой ситуацией, - ответила Марина, выкладывая пакетик с чаем на блюдце.
- Как это? - удивилась Даша.
- Очень просто, - с тем же олимпийским спокойствием ответствовала Марина. - Арестуем костюмы.
- Арестуем? - не поняли костюмеры.
Ассистент разъяснила:
- Забирем костюмы с фильма, увезем куда-нибудь и не вернем, пока нам не заплатят.
- Отличная идея! - воскликнула Женя. - Только вот сработает ли?
Марина философски пожала плечами.
- А если все же не сработает? - настаивала Мордвинова.
- Ну что ж, тогда ничего нельзя будет сделать. По крайней мере, мы сможем сдавать их в прокат и таким образом хоть что-то компенсируем: костюмы все же исторические, дорогие.
Женя знала, что есть люди, которые живут прокатом реквизита и костюмов. Аня изредка практиковала это. Скажем, снимаются какие-нибудь сапоги сороковых годов прошлого века, за их прокат хозяин получает тысячу рублей в день. Одна знакомая Ани имеет дома целый склад такого барахла и этим живет. Конечно, у нее связи, контакты, ее все знают. Ведь в кино почти все решают связи и свои люди.
Дальше предстояло решить, куда везти костюмы и на чем. Опять выручила Марина.
- Давайте все сложим по сумкам, и я отвезу их к себе на дачу.
Это было разумное решение. Костюмеры тотчас согласились и, вымыв чашки, взялись упаковывать сюртуки, панталоны, галстуки, эфирные бальные и повседневные платья, шали, шляпки и цилиндры в большие сумки, портпледы, кофры и картонные коробки. Изрядно повозились. Потом помогли Марине перетащить все это в ее машину.
- Нужно, чтобы кто-то из вас поехал со мной и там помог все перетаскать и устроить.