На улице было серо и дождливо. В ресторане она забрала последний чек на получение зарплаты – жалкую сумму – и попрощалась с единственной подругой, официанткой Белл, и вышла из ресторана под дождь. Ей еще надо пойти в банк и получить по чеку зарплату, а затем купить два билета в один конец до Рочестера.
Промокшая насквозь, Летти вернулась домой, но отца в квартире не было, а все их вещи так и лежали на тех же местах, что и утром.
Придется все делать самой.
Все ценное имущество было отобрано федеральными властями и судом по делам о банкротстве. То, что осталось, Летти с отцом впихнули в эту тесную квартирку. Сломанная флейта, на которой мама играла в Джульярдской музыкальной школе в Нью-Йорке. Керамические фигурки животных – Констанс сама раскрашивала их и дарила дочке. Книги в кожаных переплетах из коллекции деда, теперь почти истлевшие. Прадедушкин корабль в бутылке. Рождественские украшения, сделанные руками бабушки Спенсер. Все это придется оставить здесь.
Летти разбирала вещи, когда услышала громкий стук в дверь. Она поднялась с колен. Наконец-то отец вернулся и поможет ей! Наверное, опять забыл ключ.
Открыв дверь, она ахнула.
На пороге стоял Дариус в черной застегнутой на все пуговицы рубашке и джинсах, плотно обтягивающих узкие бедра.
– Летти, привет, – холодно произнес он, и его взгляд упал ей на живот.
Летти хотела было захлопнуть дверь у него перед носом, но Дариус не дал ей этого сделать. Крепким плечом он распахнул дверь и вошел в квартиру.
Глава 4
Шесть месяцев Дариус жаждал отомстить. И удовлетворил свою месть, лишив Летисию Спенсер невинности и выгнав ее холодной зимней ночью. Он бросил ей в лицо деньги, заставил почувствовать себя дешевкой.
Но с тех пор, к своему ужасу, он открыл для себя цену мести.
В детстве бабушка часто говорила ему, что месть калечит человека, совершившего ее, больше, чем жертву мести. Когда дети в школе насмехались над ним, кричали: «Даже твоя mitera[3] от тебя отказалась», – бабушка учила его не обращать на насмешки внимания.
Он пытался, но насмешки мальчишек от этого не прекратились, и тогда он полез в драку, и дразнить его перестали.
Но на этот раз бабушка оказалась бы права: месть Дариуса против Летти ранила его сильнее, чем он себе представлял.
Вместо того чтобы погасить пламя, та ночь лишь разожгла его желание.
«Он хочет ее».
Каждый день в течение шести месяцев он ждал вестей от Летти. И если не ради постели с ним, то ради денег.
Но она пропала. Он вызвал в памяти ее лицо с загнанным выражением в глазах, когда она сказала, что любит его. А что сделал он? Лишил ее невинности и бессердечно отбросил.
Мог ли он ошибиться в ней?
Лишенный двадцати четырех часов рабочего дня – к чему он привык за десять лет, – он не знал, чем заполнить свое время. Он потратил часть состояния на покупки: гоночного автомобиля и еще десяти машин, гоночного трека, четырех самолетов. Ничего не помогло. Затем он испробовал экстремальные виды спорта: затяжные прыжки с парашютом, горные лыжи. Оказалось скучно.
Его окружали красивые женщины, жаждущие его внимания. А он не хотел ни одну из них.
Ему надоело все, он был раздражен и зол. Потому что даже бесконечное свободное время и деньги не давали ему того, чего он на самом деле хотел.
«Летти».
Сейчас, видя ее, такую красивую… и беременную, он возненавидел себя за свою месть. Не важно, что она это заслужила, но куда же завели его ненависть и похоть?
Беременная. Его ребенком.
В белой растянутой футболке и мешковатых джинсах Летти выглядела более сексуальной, более желанной, чем спички-модели в обтягивающих коктейльных платьях. Полнота беременной Летти на удивление привлекательна. Кожа у нее словно светится. Грудь стала еще больше. Он перевел взгляд на ее живот.
– Значит, это правда. Ты беременна.
Летти застыла. Затем расправила плечи, вскинула голову.
– И что из этого?
– Ребенок мой?
– Твой? – Глаза гневно сверкнули, а под глазами синева, словно она не выспалась. – С чего ты взял, что ребенок твой? Может, я спала с кучей мужчин после той ночи. Может, я спала с сотней…
Дариусу едва не стало дурно при мысли, что она спала с другими мужчинами.
– Ты лжешь.
– Откуда тебе известно?
– Твой отец сказал мне.
Летти побледнела и сникла:
– Мой… отец? А если он солгал? – У Летти был такой вид, что сейчас она упадет.
– Сядь, – приказал Дариус. – Я принесу тебе воды. Потом мы поговорим.
Летти опустилась на старый раздвижной диван.
Он огляделся, потрясенный тем, что Летти, родившаяся в Фэрхоулме, где было сорок комнат, сейчас ютится с отцом в квартире такого же размера, как и комната, в которой ее мать составляла букеты цветов для солярия.