Это было ужасно. Муж не издал ни звука. Я склонилась, увидела его голову и едва не упала в обморок. Ужасное зрелище настолько поразило меня, что я не могу вспомнить, что делала дальше. По-моему, положила оружие на стол, села в кресло и попыталась осознать, что же произошло.
Наверное, именно тогда я сообразила, как люди воспримут смерть Адриана. Вся исказят, очернят и раздуют до невероятных размеров. Сплетники найдут достойное применение своим длинным языкам. Я испугалась и за себя тоже. В доме никого не было – значит, недоброжелатели могли сказать, что это вовсе не несчастный случай, мол, я намеренно убила мужа…
Хелен опустила голову, на ее лицо упал локон.
– Я уже говорила, инспектор, что не вспомнила о телефоне. На самом же деле я подумала о нем. Но, зная, что мистер Тремейн отдыхает на пляже, решила позвать его в дом до приезда полиции, чтобы он выступил в качестве свидетеля и помог убедить детективов в случайности выстрела. Тогда вопросов возникло бы меньше.
Она снова посмотрела на Пенросса и произнесла с отчаянной мольбой:
– Пожалуйста, инспектор, поверьте! Я рассказала все, как было. На сей раз ничего не утаила.
– И готовы подписать новые показания? – уточнил Пенросс.
Хелен кивнула:
– Да, конечно. Вы имеете полное право относиться ко мне с подозрением, инспектор. Однако других показаний не потребуется.
Пенросс смерил ее пристальным взглядом:
– Хочу кое-что вам продемонстрировать, миссис Картхэллоу.
Она мгновенно насторожилась. Наблюдавший за ней Мордекай Тремейн заметил, что Хелен настроилось на активную защиту.
– Да, инспектор?
– Я осмотрел студию вашего мужа, – сообщил Пенросс и замолчал, ожидая ее реакции.
Заявление не произвело на нее ни малейшего впечатления.
– Адриан здесь много работал, – равнодушно отозвалась Хелен. – Считал, что этот дом вселяет в него вдохновение.
Фраза могла бы показаться ироничной, однако ни в выражении лица, ни в голосе не ощущалось ни тени иронии.
– Вы поднимались в студию в последнее время? – спросил Пенросс.
– После того, как вчера вернулась? – уточнила Хелен и покачала головой. – Нет. Честно говоря, не была нигде, кроме этой комнаты и гостиной.
– Буду чрезвычайно признателен, если вы составите мне компанию.
Она послушно встала, и вновь небольшая процессия направилась вверх по узкой лестнице. По пути Пенросс бросил через плечо:
– Судя по всему, миссис Картхэллоу, супруг работал над вашим портретом!
– Да, – подтвердила Хелен и после паузы добавила: – Нет ничего необычного в том, что художник хочет изобразить жену.
– Естественно, – согласился Пенросс. – В этом ничего необычного нет.
Он двинулся по комнате туда, где стоял мольберт, и быстро повернул его. Хелен только что вошла и сразу оказалась перед холстом. Глаза ее изумленно расширились. Она судорожно вздохнула, подняла руку к губам и срывающимся шепотом спросила:
– Когда… когда это случилось?
– Не знаю, – пожал плечами Пенросс. – А вам известно?
– Нет, – едва слышно пробормотала Хелен. – Нет. – Голос ее звучал слабо; казалось, она сейчас упадет.
Джонатан Бойс машинально вытянул руку, чтобы поддержать ее, однако миссис Картхэллоу устояла на ногах. Пару секунд она молча смотрела на испорченный портрет, а потом проговорила:
– Вероятно, это сделал сам Адриан. До моего возвращения. Не знала, что он так мучительно переживает.
– Вы сказали, что иногда супруг проявлял несдержанность и даже впадал в ярость. Имел ли он привычку уничтожать работы в случае острой неудовлетворенности?
– То есть терял ли самоконтроль до степени разрушения? – Хелен задумалась. – Случалось, но нечасто. Адриан говорил, что рассуждения о художественном темпераменте пусты: если ему не удавалось создать хорошую картину, то исключительно из-за недостатка мастерства.
– Но вы считаете, что это сделал он? – И Пенросс показал на портрет.
– Да, – ответила миссис Картхэллоу. – Хотя, как правило, Адриан вел себя более сдержанно, подобные срывы мне известны. К тому же, – простодушно добавила она, – кто еще мог уничтожить портрет?
Пенросс не ответил на ее вопрос.
– Вот это я и хотел вам показать, – произнес он. – Надеялся, что вы сможете внести ясность. Разумеется, по сравнению с гибелью автора утраченный портрет – лишь мелкая деталь, но хочется, чтобы все получило убедительное объяснение. Ну, а теперь, если не возражаете пройти со мной, мы напечатаем новое заявление, и в случае полного согласия вы поставите свою подпись.