Для других книг характерно сочетание начала эпического и лирического. В центре романа Эдмонды Шарль-Ру «Она, Адриенна» (1971) — события общенационального, общеевропейского значения. Взволнованно повествует автор о трагическом «исходе» из Парижа летом 1940 года, об освобождении Марселя и Словацком восстании. Общественная проблематика здесь неотделима от личной, все пропускается сквозь призму восприятия главной героини книги Адриенны Кретьен. И возникает тема вечной, абсолютной любви, которую герои книги проносят через всю жизнь. Эта тема сближает книгу Эдмонды Шарль-Ру с повестью Мари Сюзини «Такой была наша любовь» (1970).
Мари Сюзини происходит из рода землевладельцев с острова Корсика — она родилась в местечке Ренно 18 января 1916 года. Училась в пансионе Сен-Жозеф в Марселе. Получила филологическое образование в Дижоне и Париже, работала хранителем Национальной библиотеки.
Автор книги «Такой была наша любовь» не новичок в литературе. В большинстве романов Сюзини — «Жаркое солнце», «Фиера», «Шаг человека», «С закрытыми глазами», в повести «Первый взгляд», в пьесе «Корвара, или Проклятие» исполненное драматизма действие развертывается на Корсике — родной для писательницы земле. В дальнейшем Сюзини расширяет свой географический диапазон. Место действия повести «Такой была наша любовь» — столица Франции.
В финале книги Фабия на вопрос своего мужа Франсуа, откуда она пришла так поздно, отвечает: «Уже не помню… Издалека». Действительно, Фабия пришла издалека — в этот майский вечер 1968 года ей пришлось как бы пережить свою жизнь сызнова: детство и юность, проведенные в Алжире; домашняя тирания самодура отца, отставного полковника; занятия в Сорбонне в годы оккупации; любовь к Венсану, наконец — великая радость освобождения, бои в Париже в памятные дни августа сорок четвертого. Тогда-то под разрывы снарядов и происходит первая встреча Фабии с Матье в Латинском квартале. «Уцепившись за твой ремень, прижавшись щекой к мягкой ткани и ощущая солдатский запах — запах табака и дороги, — я тогда, именно тогда, связала себя с тобой — на всю жизнь. Я еще не видела твоего лица, еще не знала твоего имени, но уже поняла, что в тебе мое спасение». Фабия полюбит Матье, но десять лет совместной жизни не принесут им счастья. Матье любит Фабию, но изменяет ей на каждом шагу. Она уходит. И вот теперь Фабия, жена крупного предпринимателя, мать семейства, снова пришла на то же место, что и много лет назад, — «между Сеной и Сорбонной», — и снова под аккомпанемент выстрелов встречается с Матье. Она любит его с прежней силой, он разделяет ее чувство. Прошлое не умирает, но утраченное время можно воскресить лишь на страницах романа. Настоящее не просто следует за прошлым — они мучительно перекрещиваются. «И уже невозможно понять, то ли прошлое вторглось в настоящее, то ли настоящее переплелось с прошлым».
Один из эпиграфов романа — строки из стихотворения греческого поэта Сефериса — музыкальный ключ повествования. Эти строки и дали название книге.
Книга лишена сентиментальности. Это отнюдь не чувствительный дамский роман, вызывающий слезы на глазах читательниц; нет здесь и истерического надрыва. Вся книга пронизана трагическим мировосприятием, исполнена внутренней патетики и сдержанного мужества. Возникает ощущение большого чувства, которому не дано реализоваться, это ощущение захватывает с первых страниц романа.
Тема абсолютной, безраздельной любви — классическая тема французской литературы от «Романа о Тристане и Изольде» и «Береники» Расина до «Орельена» Арагона — получает под пером Сюзини свое собственное, оригинальное воплощение. В повести «Такой была наша любовь» тема эта, возможно, автобиографична. И пронзительное посвящение книги — «Тебе» — позволяет это предположить. Однако удача писательницы связана с тем, что повесть о любви разворачивается не в узком камерном мирке, а в драматической атмосфере Истории. Именно История — полновластная хозяйка в произведении Мари Сюзини.
«Главный интерес этой книги, — писал в «Юманите» Андре Стиль, — в том именно и состоит, что, говоря о великих часах нашей эпохи, писательница рисует их на уровне одной обыкновенной жизни, напоминая, что история не обязательно делается великими людьми»[3].