Сгорая от любопытства, я подошла к Артёму и наклонилась к нему. Интересно же, что он выдумает.
— Что такое?
— Говорят, что Алексей Владимирович по ночам ходит по деревне с большим фонарём.
— Зачем?
— Он сначала отлавливает, а затем ест маленьких детей, которые не спят! — окончание фразы Артём выкрикнул и начал меня щекотать. С моей стороны, соответственно, раздался визг, который привёл в недоумение и Сашу, и его отца.
— Простите, — я кашлянула и отошла от Артёма.
Алексей Владимирович, скривив губы, посмотрел на меня, а затем обратился к сыну:
— Ты всё понял?
— Да, пап.
— Хорошо, тогда я поехал. Всего доброго, Артём. До свидания.
Я улыбнулась:
— Марина.
— Я не спрашивал Вашего имени.
Наивно полагая, что мужчина скрылся на участке, я сказала Саше:
— По крайней мере, теперь я понимаю, в кого ты такой говнюк.
Алексей Владимирович высунул голову из-за калитки; вид у него был грозный, но, тем не менее, он только покачал головой в то время, как Артём прыснул от смеха.
— Идиоты, — простонал Саша и рванул к дому Олеси.
Мы с Артёмом поплелись за ним.
Глава 9
Когда я зашла в дом, Олеся сидела на диване, поджав ноги под себя, и читала книгу. Миша сидел рядом с ней, украдкой поглядывая на пожелтевшие страницы, а Илья, облокотившись на стол, подкидывал и ловил зелёного попрыгунчика.
— Где ты была? — спросила Олеся, не отрываясь от книги.
— Да вот, походила по полям, по лесам и друзей твоих привела.
— На этот раз без происшествий?
— Само собой.
— Да, — хмыкнул Саша, — если не считать того, что она назвала моего отца говнюком.
Удивлённые глаза сестры заставили меня немедленно начать оправдываться.
— Что? Я Сашу назвала говнюком, а не его отца!
— Разумеется, — Саша потеснил Мишу и плюхнулся рядом с ним.
— Хватит тебе уже, — огрызнулась я, — ты специально так говоришь, чтобы лишний раз меня позлить.
— Мне это невыгодно. С тобой дружить надо.
— Наконец-то! Первая умная мысль за последние два дня. И вообще, где мой обещанный кофе?
— Я тебе ничего не обещал.
Артём хихикнул:
— Это всё я: я обещал тебе чай.
— И где?
— Я передумал, малыш. Давай я лучше тебе мороженое куплю?
Видимо, он рассчитывал на то, что я откажусь, но я-то понаглее некоторых буду.
— А давай! Сто лет уже мороженое не ела.
— Хе-хе. Пойдём тогда в магазин, я же не знаю, какое ты хочешь.
— А на твой вкус, сладкий, — я присела на диванную подушку рядом с Сашей, — мне просто лень идти. Там жарко.
— Так я тебя на коне прокачу, малыш. Принцем твоим сегодня буду, на железном коне.
— Если только пешочком, дружочек.
Илья потянулся:
— Артём у нас пешком не ходит.
— Что, даже ради меня не пойдёт?
Артём опять начал глупо хихикать, закрывая лицо руками.
— Правда, Артём, может, за мороженым прокатишься? — оживился Саша. — От тебя здесь всё равно никакой пользы нет.
Я посмотрела на него:
— А от тебя есть?
— Ровно столько же, сколько и от тебя.
— Хорошо, — я поднялась на ноги, — раз от нас с тобой нет никакой пользы, вот мы и сходим за мороженым, согласен? — я коснулась его плеча.
Саша усмехнулся:
— Нет.
— Пойдём, малыш, — Артём потащил меня к двери, — вдвоём сходим.
— Угу. До ближайших кустов, — отозвался Саша.
Я насупилась:
— Что опять не так? С нами ты идти не хочешь, идём без тебя — снова недоволен. Тебе вообще возможно угодить?
Саша поднял на меня карие глаза.
— А ты попробуй.
— И не подумаю. Знаешь, что самое главное в отношениях? В любых: в любовных, дружеских, деловых?
— Что?
— Взаимоуважение и способность держать обещанное тобой слово. Первый пункт ты намеренно игнорируешь. Так, с чего ты решил, что я буду тебя уважать, если ты проявляешь неуважение ко мне?
Он резко встал и сказал Артёму.
— Дома посидишь. За мороженым мы сходим вдвоём.
Артём даже не пытался ему перечить: сел на место друга и стал тянуть за белую нитку, что торчала из футболки Миши. Мы же с Сашей пошли до ближайшего магазина.
Глава 10
— Обиделась? — спросил он, когда мы уже подходили к синему магазину, напоминавшему избушку.
— На что?
— На меня. Наверное, я не очень красиво себя повёл.
— Ты красуешься перед друзьями, это видно. Я не обидчивый человек, быстро отхожу. Ни ты, ни твоё поведение меня не интересуют. Я приехала сюда в первый и в последний раз, и никого из вас больше никогда не увижу. Всё, что я делаю, все мои попытки с вами сблизиться исключительно из уважения к Олесе.