Но это всё равно не самое страшное. Паника у меня началась уже утром; я знала, что ему исполняется семнадцать лет, но в то же время понимала, что не смогу его поздравить без усмешек и сарказма, а, значит, я просто-напросто испорчу ему не только праздник, но и весь день.
Решение сказаться больной не казалось мне таким уж глупым, по крайней мере, первые два часа после сна. А потом началось: есть хочу, пить хочу, покурить надо. И вот лежала я на спине и думала: как же мне поступить? Впрочем, организм сам подсказал.
— Олеся, ты одна? — тихо спросила я, не спускаясь с лестницы.
— Да, да, спускайся. Ты помнишь, какой сегодня день?
— Ты так говоришь, словно мы десять лет женаты, и именно сегодня у нас годовщина. Какой сегодня день? Такой же, что и вчера? Но если ты спрашиваешь про то, помню ли я, что у твоего друга сегодня день рождения, то да, помню.
— Надеюсь, ты сможешь его поздравить без лишних эмоций?
— А то! Люблю говорить с каменным лицом!
— Марина, — сквозь зубы процедила Олеся, — ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
— К сожалению, я не могу утвердительно ответить на твой вопрос. Но и праздник я ему портить тоже не буду: весь день я проваляюсь в постели, изображая из себя умирающего человека. Правда, если отмечать сие чудное торжество вы отправитесь к нему, то мне будет немного легче.
— Разумеется, мы не у нас будем сидеть.
— Я всего лишь уточнила.
Она ухмыльнулась:
— А когда Саша придёт, ты что будешь делать? Убежишь на второй этаж и притворишься спящей?
— Мёртвой, чтобы наверняка.
Калитка скрипнула. До второго этажа бежать далеко, поэтому я завернула в комнату на первом и сразу же плюхнулась на кровать, прислушиваясь к «зашедшему голосу». Нет, не Саша. К нам пришёл Илья.
— Марина ещё спит? — услышала через стенку.
— Да, она плохо себя чувствует. Заболела, наверное.
Спасибо, сестра! А то я боялась, что ты меня тут же сдашь своему приятелю. Благодарю и за то, что ты вывела его на улицу, чтобы я смогла перебраться на второй этаж. Впрочем, это меня мало чем спасло.
Когда я лежала на кровати и чуть ли, извините меня за выражение, не ковыряла в носу, в дверь постучали. Сделав самое болезненное выражение лица, на которое я только была способна, я ответила:
— Войдите.
— Не умерла ещё? — Олеся закрыла дверь.
— Зря смеёшься! Это сложно — играть роль человека, которому весь свет не мил, когда хочешь есть, пить и курить одновременно. От простого человеческого общения я бы сейчас тоже не отказалась.
— Могу отправить к тебе Мишу, если ты соскучилась по общению.
— Я же сказала: человеческого общения! Илья сказал мне, что Миша дементор. Ну эти, существа из «Гарри Поттера», знаешь?
— Почему он дементор?
— Потому что приходит и высасывает всю радость из своих друзей.
— Ну, не без этого, конечно…Ты хочешь у меня что-то спросить?
— Нет, с чего бы вдруг?
— Я чувствую.
Я перевела взгляд с потолка на окно:
— Хочу, но не буду. Боюсь, что ты меня неправильно поймёшь.
— Я догадываюсь о формулировке вопроса. Нет, не пришёл.
И очень хорошо, что не пришёл. И не придёт. Вы же сами выгнали его из компании.
— Мы говорим о разных людях.
— Нет, мы обе говорим об Артёме.
Дверь на первом этаже хлопнула, и я услышала, как Илья начал поздравлять Сашу с днём рождения.
Я подтолкнула Олесю:
— Иди и не привлекай ко мне внимание.
Я с головой укрылась одеялом и, сама того не желая, заснула. Но всё же нашёлся добрый человек, который меня разбудил.
Глава 18
Нет, он не постучался, не спросил, может ли зайти. Он просто распахнул дверь, подошёл к кровати и слегка щёлкнул мне по носу. От чего я, собственно, и проснулась.
— Как ты себя чувствуешь?
Я насупилась:
— Ты для этого меня разбудил? Чтобы спросить, как я себя чувствую?
Саша сел на край кровати и посмотрел мне в глаза. Какая-то особая дерзость поблёскивала в его зрачках.
— Олеся сказала, что ты плохо себя чувствуешь.
— Верно.
— Странное какое-то совпадение, ты так не считаешь?
— Я тебе больше скажу: я тут вообще никаких совпадений не увидела.