— Какой интерес? — процедила я сквозь зубы, злясь на сигарету, что так не хотела заканчиваться. Потушить её не могла; глупая и вредная привычка — курить до самого фильтра.
— Олеся Вам не говорила, что я тоже пишу?
— Нет.
Миша поджал губы. Расстроился, наверное, что я пока ещё не слышала о непризнанном гении.
— И что ты пишешь?
— Много чего! — оживился он. — Я сочиняю стихи, песни и сценарии!
Я хмыкнула:
— Универсал.
— А в каком жанре работаете Вы?
— Сопливые, бабские романы, знаешь такой? — он покачал головой, — О, Господи. Современная проза. Какое это вообще имеет значение, что и как я пишу?
— Я думал, Вы согласитесь стать моим соавтором.
— Э, нет, — я поднялась на ноги, кинув бычок в пепельницу, — в соавторстве я не работаю. У меня не тот уровень, чтобы давать советы, дружочек. Ты же за ними пришёл, верно?
— Что с Вами? — спросил Миша, когда я встала у двери, не решившись её открыть.
— Может, ты первый?
Он усмехнулся:
— Боитесь, что на этот раз Саша Вам точно сломает нос?
Я ехидно улыбнулась, и юноша первый прошёл в дом. Опасности поблизости вроде бы не было, и я последовала за ним.
Компания сестры уже дружно расположилась за столом, за которым не было только этого Саши.
— Марина, прости! — тут же воскликнула Олеся, встретившись со мной взглядом. — Я забыла налить тебе кофе!
— Не страшно, сама сделаю.
— Вы любите кофе? — из-за угла кухни показалась голова этого садиста.
Я приподняла бровь:
— Что-то невольно вспомнила Маяковского с его розами.
Саша покачал головой, а вот Миша мою фразу понял, как никто другой, и по гостиной пронёсся звук раненой гиены. Как выяснилось позже, у юноши такой специфический смех, не более того. И грустно, и смешно.
— Вы не ответили.
Я серьёзно посмотрела на Сашу.
— Мне уже сказали, что ты здесь специалист по кофе. И раз ты так хочешь загладить свою вину за два удара, то можешь сделать мне кофе, и будем считать, что мы рассчитались.
Он хмыкнул:
— Я не собираюсь перед Вами больше оправдываться. И если Вы хотите, чтобы я сделал Вам кофе, то Вам достаточно только вежливо меня об этом попросить.
Я выпрямилась:
— Вежливо тебя об этом попросить?
— Да.
— Удивительно, но я ещё в состоянии сделать себе кофе сама. Особенно, когда особого мастерства это совсем не требует, правда? Просто берёшь кофе, берёшь сахар и завариваешь себе напиток.
Саша скрестил руки на груди и прислонился плечом к косяку.
— Согласен. Но самое главное тут не переборщить с сахаром.
— Чтобы не было слишком сладко.
— Чтобы что-то слишком не слиплось.
— Э, — протянул Артём, встав из-за стола после небольшой паузы, — может, я всё-таки сделаю тебе чай? Я завариваю очень вкусный чай. Олеся может это подтвердить! — но Олеся лишь молча наблюдала, как мы с Сашей медленно друг друга убиваем взглядом.
Но терпения в нём терпения оказалось больше.
— Дай пройти, — прошипела я и направилась прямо на кухню.
В какой-то момент я задела его плечом и он, прислонившись спиной к стене, поднял руку. Вряд ли Саша хотел меня ударить, скорее, припугнуть или покрасоваться перед друзьями. Но Артём быстро среагировал. Наверное, и секунды не прошло, как юноша с татуировкой на руке втиснулся между нами, схватив приятеля за поднятую руку.
— Брат, бить женщин последнее дело.
Саша резко дёрнул рукой.
— Не собирался я её бить. Эта курица меня задела, и я просто хотел за что-то ухватиться.
— За воздух, например? — спросила я.
Похоже, эта фраза окончательно выбесила Сашу, и он подался вперёд, но Артём вновь его перехватил.
— Тебе надо остыть, дружище. Подыши минут десять воздухом, присоединишься к нам уже со свежей головой, м?
— С какой стати ты её защищаешь? Боишься, что у неё корона на голове покосится?
— У меня хотя бы корона упадёт, а не штаны свалятся, — я показала пальцем на его трусы, которые виднелись из-под шорт.
Не сводя с меня глаз, Саша оттолкнул друга и направился к двери. Однако перед тем как выйти из дома, он обернулся и сказал мне:
— А ведь достаточно было просто вежливо попросить!
— Моя корона не позволяет мне что-то просить у тех, с кого сваливаются штаны.
Он с такой силой хлопнул дверью, что фигурки в стеклянном шкафу затряслись и были готовы против собственной воли прыгнуть на пол. Все смотрели на меня так, словно я только что выгнала их друга не из дома, а из страны.