-Арчи? - поднимаю на него глаза, пытаясь понять, что же происходит в голове у этого молчаливого создания. - Ты в порядке?
-Он ушел из-за тебя, мам, - проигнорировав вопрос, заявляет Артур. Очередной нокаут, браво. - Из-за того, что ты привела в наш дом этого Ника. Папа только вернулся, а ты все испортила. И он вновь исчез. Спасибо, мам.
С той же грацией, что и его отец, Артур спустился с крыльца, даже не взглянув в мою сторону. Чертов характер этому парню определенно достался от Джеймса, ведь он нахватался его повадок, и я теперь пожинаю эти горькие плоды.
-Я буду у бабушки, - все, что срывается с губ малыша, прежде чем тот хватает велосипед и покидает наш двор, оставляя меня одну на растерзание всех нахлынувших эмоций и океана боли, что прямо сейчас скопился в моем сердце.
***
(От имени автора)
Мгновение. Очень часто эта крупица времени кажется нам такой мелочью, чем-то мизерным, дуновением ветра, взмахом ресниц, песчинкой на дне океана нашей жизни. Но порой даже самое короткое мгновение - это немыслимая цена, заплатив которою ты больше никогда не будешь прежним. Мы никогда не задумываемся об этой цене, пока в один короткий миг не почувствуем, как наш мир рушится.
Счастье - немыслимо хрупкая ваза, разбить которую можно в самый кратчайший миг. Порой для того, чтобы разрушить все, достаточно будет прикосновения, неосторожного движения, мимолетного взгляда вниз на любимую руку.
Всего одного мгновения хватило для того, чтобы взглянуть на ее руку и понять, что на ней находится нечто инородное, дорогое, то, чему там не место.
И каким бы счастливым ты не был за секунду до этого взгляда, всего спустя это чертово мгновение ты чувствуешь, как мир уходит из-под ног. За одно мгновение все может измениться.
Любимый может «вернуться с того света». Любимая же может больше его не ждать.
Джеймс ненавидел это проклятое мгновение, разрушившее все его мечты, которые он так трепетно хранил в глубине своего сердца все эти три адских года.
Кольцо на ее руке. Сердце, полное надежд, разлетелось на куски. Ярость затмила здравый рассудок, а с губ сорвались гневные слова, сдержать которые было почти что невозможно.
И если миг назад его трясло от того, насколько он был счастлив лишь от того, что вновь обрел возможность касаться бархата ее кожи, то сейчас неистово колотило от вспышки злости, от разочарования и разбитых надежд.
Возможно, он раздувал из мухи слона, но прошедшее время было для него нелегким испытанием, пережить которое он смог только благодаря вере в то, что он вернется домой к женщине, которая его ждет. Он делал все для того, чтобы вернуться к ней. Подставлялся, лез на рожон, вкалывал как проклятый. А она.... Она оказалась такой же сукой, как и все женщины, которых Джеймс встречал.
Он не знал, какой дьявол в него вселился, но ясно понимал одно - смотреть на нее, предавшую его, изменившую, оскверненную другим, он больше не может. Это было равносильно пытке в аду. Может, он умер, и его душа теперь попала в одну из клеток Люцифера? Ведь это просто не может быть правдой. Он не хотел, чтобы это было правдой.
Ненавидеть ее и любить до отчаянья - адская смесь. В груди у шатена так щемило, что, казалось, любая из пережитых им за жизнь ран не сравниться с этой болью.
Он сам не осознал, как оказался в такси, пойманным на соседней улице, даже не помнил за своим горем и злостью то, как ноги занесли его в один из тех самых баров у порта, где он в прошлом любил зависать.
Кредитка брата в кармане оказалась как никогда кстати - Филипп был единственным из его семьи, кто знал о возвращении блудного сына. Помимо искренней радости, брат сунул ему одну из своих кредиток, здраво понимая, что все счета Джеймса заморожены.
Сейчас, плюхнувшись на стул у барной стойки, Джеймс проклинал себя за то, что так стремился скрыть свое возвращение от нее - дурак, который просто хотел увидеть лицо любимой в миг, когда та осознает, что он жив. Но теперь все это оказалось пустой тратой времени - все эти просьбы о неразглашении, каждый из поступков, которые тот совершил для того, чтобы сделать Алексис такой вот сюрприз.
Столько маленьких деталей. Он даже бросил коллег, которые встречали выживший экипаж в самом сердце морского порта. Он просил Филипа ничего не говорить Алексис, даже родной матери, после того, как связался с ним и сообщил о возвращении домой. Он сумел уговорить ее отца - капитана Миллса - молчать, скрывая этот секрет от собственной дочери несколько прошедших дней. И все зря. Лучше бы он не возвращался к ней. Не врывался ее дом, не поддавался мгновениям счастья, за которые заплатил болью без сдачи.
Лучше бы он не встречал ее вовсе - вот, какая мысль въелась в его изболевшееся сердце, впиталась в мозг, пронизывала до костей, пока Джеймс допивал уже третий стакан виски со льдом.