Тем временем Митрофаныч взял с подоконника стопарик, поставил его перед собой на стол и налил себе водки. Это ничуть не удивило Яну. То, что дворник любил прикладываться к рюмке, знал весь двор. В редкий день от Митрофаныча не несло перегаром.
Выпив стопарик и став ещё более словоохотливым, старик принялся рассказывать гостье про своего внука, которому было девять лет и который учился в третьем классе.
- А ты в каком классе учишься? - поинтересовался дворник у Яны.
- В седьмом.
- Так, значит, ты уже большая совсем. И небось отличница. А я вот в школе плохо учился, ленив был. Да и похулиганить любил. Потом в армию меня забрали, на границе служил с Финляндией. А после так и остался в армии. Ведь образование у меня, что? Хабзайка - и всё. А потом в конце восьмидесятых, когда началась вся эта заваруха, Горбачёв, перестройка - решил я на более хлебное место перебраться. Ведь тогда с продуктами было тяжело, всё по талонам, ничего не достать, очереди были по километру, - балагурил старик, не забывая при этом всё время наливать себе водки.
И чем больше он подливал её себе, тем более красным становилось его лицо.
- Ну так вот, устроился я грузчиком в продуктовый магазин. А что, у меня ж жена, дочка росла, надо было продукты где-то доставать. Зажили мы хорошо! Вся страна - в очередях, а у нас - и колбаса, и рыба, и даже бананы! Продавщицы у нас тоже не промах были. Чтоб себе побольше урвать - сметану молоком разбавляли. А привезут печенье, конфеты или сахар, или крупа какая - тогда же всё в магазин поступало в больших мешках, продавщицы сами фасовали по килограмму - так наши продавщицы не по кило в мешок отвешивали, а по пятьдесят грамм да не досыпали. Знаешь, сколько это за день выходило? Мешок в пятьдесят кило расфасуют - вот тебе и навар в два кило с лишком. Тогда на развес много чего продавалось. Вот, например, конфеты. Тогда электронных весов, какие сейчас, ещё не было, взвешивали на таких, что с гирьками. А чтобы весы меньше килограмма показывали, ставили под весы дощечку, или под днище чашки клеили пятикопеечные монеты на пластилин, или у гирек сердцевину высверливали - у каждой продавщицы свой метод был. Навар с этого небольшой выходил, но с паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок. А однажды привезли нам курей. Я-то их выгрузил, всё как полагается, своё дело сделал. Да продавщица, Зинка эта, забыла их в морозилку сунуть. Она тогда всё с хахалем своим крутила. Тот тоже был не лыком шит, знал к кому клинья подбивать. Зинка всегда ему и колбаски, и водочки оставит. Ну так вот, забыла, значит, Зинка кур в подсобке, они всю ночь там и пролежали. Понятное дело - стухли! А на утро, мать родная, что за запах на всю подсобку? Не поймём. Потом увидали ящики с курями. Ну что делать? Зинка - в слёзы. Стоит посреди подсобки, ревёт. А вторая продавщица, Ленка, не растерялась. Взяла она у уборщицы хлорки, развела водой - и туда курей, давай мочить их там. Хлорка запах хорошо отбивает. В общем, помыли они их, этих курей, ну и - в морозилку.
Рассказывал старик всё это с каким-то азартом и даже хвастовством, поэтому поначалу Яне было его интересно слушать. И она даже стала подумывать: а не пойти ли ей после школы работать в магазин, чтобы каждый день приносить домой дармовые конфеты. Однако мороженое она давно уже съела, а Митрофаныч всё балаболил и балаболил и водки себе всё наливал и наливал. Яне давно уже хотелось уйти, но она не знала, как сказать это старику, так как тот не переставал говорить ни на секунду. Но наконец Яна решилась:
- Простите, дедушка, но мне уже пора, - сказала девочка, поднимаясь со стула.
- Ты что же, уходить уже собралась? - тут же выказал своё недовольство Митрофаныч. - Что, неужто так охота тебе к своим грядкам возвращаться? Давай посиди-ка ещё немного, отдохни, труженица ты моя. Ну-ка уважь меня старика, - и дед поставил перед девочкой стакан, в который налил из графина какую-то розовую жидкость. - Это специальное угощение для дам, сладкое, с вареньем.
Подумав, что в стакане компот, Яна сделал несколько глотков. Однако в стакане оказался вовсе не компот. Девочка не могла понять, что там было, но и на компот это тоже не походило.
- Что это? - спросила Яна, поморщившись.
- Я же сказал: для дам, - раздражённо проговорил старик, недовольный тем, что девочке не понравилось её угощение. - Ты же большая уже, должна понимать. Или ты маленькая ещё?
- Нет, я не маленькая, - возразила Яна, немного обидевшись.
- Тогда пей.
Девочка сделала ещё пару глотков, пытаясь определить, что же всё-таки было налито у неё в стакане, но так и не смогла, так как аромат клубничного варенья всё перебивал.
Тем временем Митрофаныч продолжил свой рассказ:
- А заведующая им что? Думаешь, наши продавщицы её боялись. Да она сама была самая большая хапуга. Если б заведующая узнала, что Зинка тогда забыла курей в морозилку кинуть, то она первая заставила бы её птицу в хлорке отмывать.
Но в конце концов Яна устала слушать болтовню старика.
- Извините, я пойду, меня бабушка ждёт, - сказал девочка, соскочив со стула.
И тут вдруг Митрофаныч встал перед Яной, широко раскинув в сторону руки и не пропуская девочку.
- Стой! - рявкнул он. - Что, вздумала улизнуть от меня? Не пущу!
Не понимая, что это вдруг нашло на дворника, почему он её не пропускает, Яна отпрянула от него.