Кто-то, не издавая ни единого звука, прошел мимо него так близко, что щеку обдало движением воздуха. Ну вот, наконец-то появился конкретный ориентир, удовлетворенно подумал Лигум. Теперь есть кого взять за грудки, не опасаясь, что рука твоя схватит воздух, и допросить в классическом духе...
Хардер бесшумно поднялся с земли и стал преследовать незнакомца. Тот шагал между деревьями размашисто и уверенно, словно опаздывал куда-то. Из тумана на мгновение показывались то его торс, то руки, то одна нога - будто весь он состоял из кусочков. Ростом он был чуть пониже хардера, но намного шире в плечах. Оружие в его руках отсутствовало, но это мог быть и Супероб. Лица его не было видно, потому что голова скрывалась в тумане, да и шел он, держась строго спиной, к хардеру. Было, однако, что-то знакомое в манерах неизвестного...
Лигум одной рукой достал и по-мальчишески подкинул на ладони разрядник. Почему-то у него возникла уверенность, что теперь-то киборг никуда не уйдет от него. Однако, окунувшись очередной раз с головой в туман, Супероб вдруг исчез и, сколько юноша ни искал его наощупь в тумане, ставшем непроглядной стеной, киборга перед ним уже не было. "Наверное, заходит сзади", мелькнуло в голове у хардера, и тут же чья-то сильная и цепкая рука ухватила его сзади за плечо.
Лигум медленно повернулся и обомлел. В слабом свете звезд и мертвенно-бледном блеске выглянувшей из-за облаков луны он увидел перед собой бесстрастное лицо в черных очках. Пальцы второй руки, которую паромщик Язеп а это был он - поднес вплотную к глазам Лигума, внезапно превратились в острейшие узкие лезвия, и ужас сковал все тело хардера, потому что он вспомнил, что забыл подзарядить искейп, и теперь надежды на "возрождение" быть не могло...
Бажора, однако, не спешил убивать Лигума. Вместо этого он зловеще расхохотался и, сильно тряся одной рукой юношу за плечо, второй стал сдирать с себя черные очки, из-под которых показались не глаза, а отвратительные бельма без зрачков. Сознавая, что ему во что бы то ни стало нельзя встретиться с роботом взглядом, Лигум в то же время не мог сопротивляться сильной руке, разворачивающей его лицом к киборгу.
Когда до развязки оставалось не больше секунды, Лигум закричал и рванулся изо всех сил в сторону. Тут оказалось, что он по-прежнему сидит на сырой траве в том месте, где присел передохнуть; что никакого тумана вокруг нет и в помине, что звезды меркнут на постепенно бледнеющем предрассветном небе и что за плечо его трясет не кто иной, как герой его сна Язеп Бажора.
Не отойдя еще от сна, Лигум взлетел на ноги одним движением и ошалело уставился на паромщика. Тот даже вздрогнул и отпрянул в сторону. Никаких черных очков на нем на этот раз не было, и Лигум впервые увидел, что глаза у паромщика - большие и темные, как две спелые вишни.
- Простите, - пробормотал хардер. - Я, кажется, заснул...
Ему было немного стыдно, что паромщик стал свидетелем его невольной слабости. Видимо, сказались усталость, нервное перенапряжение последних суток и то, что он вовремя не принял электротаб... Юноша бросил взгляд на компкард и выяснил, что спал всего несколько минут.
- Как вы меня здесь нашли? - спросил он, окончательно уже прийдя в себя.
- Привычка, - нехотя ответил Бажора. Слова вытекали из него, как густое желе, и голос у него оказался чуть хрипловатым. - Обычно встаю рано. Работа с пяти до восьми. Сейчас шел на рыбалку и наткнулся на вас.
Лишь сейчас Лигум разглядел в траве удочку и пластиковое ведро.
- Но зачем вы меня разбудили? - удивился хардер.
- Спать на голой земле нельзя, - скупо пояснил Язеп. - Ревматизм, подагра и прочее... - Видно было, что речевая деятельность утомляет его так, будто каждое слово давалось ему с трудом.
Подозрения вновь пробудились в душе Лигума. Способен ли киборг хитрить и притворяться? А если да, то способен ли он играть свою роль так искусно, что его не удается уличить?..
- Ну, так я пошел? - осведомился Бажора.
Что ж, посмотрим, как ты владеешь искусством психологической защиты, подумал Лигум.
- Подождите-ка, - сказал он. - Ответьте мне на один вопрос. За что вы так меня ненавидите, Язеп?
Первые лучи солнца брызнули на землю, и паромщик тут же достал из кармана защитные очки и надел их.
- Вас лично - нет, - сообщил он. - А хардеров вообще терпеть не могу.
- Почему?
- Есть причины.
- А все-таки?
Бажора еле заметно вздохнул.
- Помните, что было в Галлахене в девяносто первом? - спросил он.
- Реактор? - ответил вопросом на вопрос Лигум. Он поймал себя на том, что начинает, в манере паромщика, выражаться кратко.
- Он самый.
- Так это вы тогда?..
- Я.
- То-то я смотрю, ваша фамилия мне знакома, - с некоторой досадой на Советников, не снабдивших его вовремя соответствующей информацией, сказал юноша.
Теперь все встало на свои места. Лигум хорошо помнил эту пятилетней давности нашумевшую историю.
... Когда атомный реактор, обеспечивавший электроэнергией двухсотпятидесятитысячный город, внезапно пошел "вразнос", и его охватила предсмертная дрожь, то не только персонал энергостанции, но и все население города в считанные часы успели эвакуироваться из района катастрофы. Никто тогда, кроме двух-трех человек из руководства станции, и не подозревал, что своим чудесным спасением люди обязаны хардеру по имени Бостан, который случайно оказался в районе энергостанции перед самой аварией. Правда, для этого ему пришлось, выведя вручную с помощью специальных заслонок поток смертоносного излучения из зоны цепной реакции, пожертвовать двумя людьми: дежурным оператором и самим собой, потому что в электромагнитных полях такой мощности, которые создавала вырвавшаяся на свободу радиация, искейп не протянул и получаса...
Оператором, разделившим вместе с Бостаном печальную участь посмертных героев, была Ирина Бажора, мать двоих детей и жена главного инженера энергостанции. Сам Бажора оставался на станции до тех пор, пока его силой не скрутили, чтобы доставить в подземное укрытие, его же подчиненные, и главинженер остался жить, только нажил себе хроническую "горную болезнь" глаза не могли больше воспринимать яркий свет.
Все человечество тогда согласилось с пожертвованием двух жизней во имя двухсот пятидесяти тысяч... Но один человек никогда так и не простил хардерам ту легкость, с которой они распоряжаются судьбами других - пусть даже ради спасения людей. Этим человеком и был Язеп Бажора...
Дурак, с ожесточением думал Лигум, напролом устремившись после разговора с паромщиком через кусты акации. Какой же ты дуралей, хардер! Ты посмел проверять этого человека на психологическую устойчивость в то время, как он может тебе дать сто очков вперед в этом отношении! Вот кто подлинный хардер!.. И что твои нынешние терзания по сравнению с той бедой, которая постигла этого мужественного человека! Ты уверен, что держался сейчас так же, как он? Ты уверен, что на его месте не стал бы стрелять в спину хардерам?..
Потом мысли Лигума перекинулись на другое.
... А вообще любопытно, что бы ты выбрал на месте Бостана? Нет, тут, конечно, и проблемы-то особой не видать: даже чисто арифметически двести пятьдесят тысяч жизней не могут и сравниться с двумя, из которых одна - твоя собственная! Во всяком случае, именно этому хардеров учат на протяжении всех пятнадцати лет учебы: если придется выбирать, кому прийти на помощь, то надо выбирать из двух зол меньшее. Все равно, одно дело - решать этическую задачку на симреале, а потом обсасывать выбранный тобой вариант с мудрым и справедливым Наставником, и совершенно другое дело - в реальных условиях, когда нет времени, чтобы думать, решить эту задачу так, чтобы за тебя не было стыдно потом ни твоему Наставнику, ни твоим коллегам по Щиту... Кстати говоря, наверное, именно поэтому для хардеров введен обязательный курс Этики. Слишком часто им приходится в своей деятельности руководствоваться не законами разума, а велением сердца, слишком часто приходится выбирать из сотен возможных вариантов один, который и должен быть единственно верным... Вот и тебе в ходе твоей миссии в Клевезале уже пришлось столкнуться с подобными проблемами, и нет гарантии, что в последующем тебе, как и твоим коллегам, не придется выбирать одно решение из множества...