Но толстяк, добродушно улыбаясь, прогудел:
- Ошибочка вышла, малыш. Пастор - это он. - Он мотнул головой в направлении брюнета. - А меня зовут Рас. Присаживайтесь... это самое... гостем будете.
- Нет, спасибо, я постою, - вежливо сказал слегка смущенный Лигум. - Прошу прощения, господин Лехов... Тем не менее, нужны мне именно вы, а не отец Андерс. - Он поклонился брюнету. - Вы позволите задать вам несколько вопросов?
- Послушайте, молодой человек, - вмешалась в разговор Мавраева. - Вы хоть имеете представление о том, что ведете себя крайне нетактично? Когда люди беседуют, нельзя вмешиваться в их разговор. Это, я вам скажу, бесцеремонно и неприлично!
Судя по всему, эта женщина твердо знала, что прилично, а что неприлично, как надо правильно поступать, думать и говорить. Такие заскорузлые моралисты встречаются в пропорции один из тысячи, но они способны вызвать аллергию у любого из остальных девятисот девяноста девяти... Единственный способ борьбы с ними - это стараться не обращать на них внимание, как на чересчур назойливых мух перед дождем.
Поэтому Лигум не обратил внимание на вызов, прозвучавший в голосе Мавраевой, а сухо спросил у Лехова:
- Что вы делали в течение последнего часа, господин Лехов?
- Да ничего особенного, - прогудел супервайзер. - Это... сидел вот здесь, разговаривал со своими приятелями...
Пастор вдруг хмыкнул, и непонятно было, к чему относился этот скептический возглас - к тому, что Рас Лехов провел указанный отрезок времени в Клубе, или к тому, что он обозвал соседей по столику своими приятелями.
- И никуда не выходили? - допытывался у супервайзера Лигум.
- Никуда, - растерянно пробасил Лехов. - Хотя нет, подождите... Да, пожалуй, полчаса назад выглядывал наружу... это самое... свежим воздухом подышать. А что?..
- Один?
- Да вам-то какое дело, молодой человек? - взвилась на защиту своего "приятеля" Альда Мавраева. - Ваше полнейшее отсутствие такта вовсе не красит вас!..
- А спортом вы увлекаетесь, господин Лехов? - игнорируя женские наскоки, спросил хардер. Толстяк утвердительно кивнул, медленно багровея, - видимо, до него еще только начинал доходить некий оскорбительный смысл предыдущего вопроса Лигума. - Ну, а тренировочный костюм у вас имеется?
- Так мы... это... мы шахматами увлекаемся, - пропыхтел Лехов. - А для этого вида спорта тренировочный костюм вроде как и не требуется...
Пастор опять хмыкнул, покрутил головой и аккуратно вылил в себя содержимое изящного фужера, стоявшего перед ним в компании растерзанного овощного салата. Впрочем, пахло от фужера не очень-то приятно. За время пребывания Лигума возле столика это была уже третья порция, принятая вовнутрь святым отцом. Судя по всему, он слишком буквально трактовал библейские слова о том, что вино - это кровь Иисуса.
- Ты к нему не приставай, сын мой, - неожиданно грубым басом сказал Контуш хардеру. - Что он тебе может сказать в первом часу ночи? Ему уже давно пора баиньки... Давай-ка мы с тобой лучше вмажем по сто пятьдесят!.. Для знакомства, а?
- Спасибо, но мне не хочется, - воспитанно ответствовал Лигум, поворачиваясь на каблуках.
За его спиной Альда Мавраева воскликнула:
- Послушайте, отец Андерс, вы просто невыносимы! Ну разве пристало носителю священного сана так много пить? Вино - это же злейший враг человечества!..
- А ты что, не помнишь, дочь моя, что в Писании сказано: "Возлюби врага своего аки самого себя"? - осведомился Контуш и загоготал, как тот крестьянин, который, если верить анекдоту, впервые в жизни увидел в зоопарке жирафа. Лишь теперь Лигум догадался, что крепкие выражения, которые донеслись до него через окно, наверняка принадлежали пастырю духовному.
Он подошел к стойке и обратился к бармену:
- Простите, господин Мольчак, я хотел бы задать вам пару вопросов... Вам не встречался сегодня в городке человек, внешне очень похожий на покойного владельца судоверфи Паульзена?
Язеп тут же сполз с табурета, вызывающе сверкнув своими темными очками на хардера, и направился к выходу. Лигум задумчиво поглядел ему вслед. В голове его раздавался голос: "РУЛЕВОЙ-ОПЕРАТОР ПаромА Язеп Бажора, 37 лет, ХОЛОСТ, ПРОЖИВАЕТ В ДОМЕ НОМЕР СЕМНАДЦАТЬ "Б"...
... В принципе, этот молчун может многое знать. Во-первых, в его узловатых, шершавых руках сосредоточены бразды правления единственным транспортным средством, позволяющим преодолеть водное пространство, отделяющее Клевезаль от "Большой Земли". Во-вторых, неспроста он сторонится меня с самого начала. Видно, знает что-то такое, что, по его мнению, может повредить ни в чем не повинным людям. Или хотя бы одному конкретному человеку. Только дай Бог, чтобы тот тип, о ком Бажора так печется, действительно был человеком... Ладно, пока паромщик нам не нужен, пусть еще ночку промучается без сна и покоя, а завтра мы вцепимся в него изнутри и снаружи. Снаружи - я, а изнутри его совесть. Если она, конечно, у него есть...
Совсем некстати Лигум вдруг вспомнил слова своего Наставника по Академии: "Совесть, знаешь ли, у всех на свете есть. Даже у самых прожженых циников и закоренелых преступников. Ведь она - это врожденный орган человечности. Только ее человек не замечает до тех пор, пока она не даст о себе знать. Точно так же бывают от рождения здоровыми легкие, сердце, кишки и печень. Другое дело, что отдельные индивидуумы умудряются искалечить себя в погоне за удовольствием так, что в их организме не остается ни одной здоровой клеточки", а на вопрос Лигума-подростка: "Вы так говорите, мэтр, будто вам жаль бессовестных негодяев и злых людей" - вдруг взорвался: "Вообще-то, таких лечить бы надо, долго и упорно, а мы... нам с тобой поручили быть хирургами!.. Ампутировать загнившую сущность человека - вместе с ним самим - вот что от нас требуется! Парадокс: проблема возникает, когда человек живет неправильно. Нет человека - нет и проблемы! И они - во всяком случае, большинство из них - именно таким путем и стремятся решить проблемы, только нашими руками, мой мальчик!"...
Думая так, хардер привычно "вторым сознанием" воспринимал слова бармена:
- А что, в нашем славном городке уже появились привидения? Слушайте... как вас там?.. не успели вы появиться, как сразу открыли нам глаза на то, что среди нас, оказывается, водятся обезумевшие роботы, воскресшие покойники и так далее!
- Я задал вам вопрос, - ровным голосом напомнил бармену Лигум. - Позвольте мне самому делать выводы из информации. Ваше дело - дать мне эту информацию. В конце концов, вы как бармен...
- Во-первых, не бармен, а бармен-менеджер Общественного Клуба, насмешливо скривился Мольчак. - А во-вторых, зря стараетесь, господин хардер, никаких фантомов я не видел. Ни сегодня, ни вчера, ни поза-позавчера. Если не считать, разумеется, вас. Откуда мне знать - может, вы и есть привидение?
Нет, это был явно невыносимый тип... И вообще, живут ли в этом мирном, уютном городке обыкновенные, хорошие, общительные, гостеприимные люди? Или здесь все такие - бросаются на чужаков, как собаки, так и норовя цапнуть за ногу?..
Лигум повернулся и пошел к выходу из Клуба. На улице было уже тихо и темно. Окна в домиках были черными, как вода в Озере. От берега чуть слышно доносился плеск воды и шелест прибрежной травы. Дул свежий ветер, несший с собой озерную прохладу, и в другое время Лигум бы обязательно поежился, но сейчас ему было не до этого.
Когда он шел через зал Клуба, то ощущал на своей спине взгляды находившихся там людей. Но и сейчас он почти физически ощущал, как чей-то взгляд жжет его затылок. У хардеров своя интуиция, не как у обычных людей. А сейчас интуиция подсказывала Лигуму, что за ним наблюдают не просто из любопытства, а именно с недобрыми намерениями. Так может смотреть только враг. Не оборачиваясь, Лигум нащупал под мышкой рукоятку разрядника. Запросить через компкард сканирование местности или нет?..
Однако ощущение чужого взгляда вдруг закончилось, и Лигум понял, что тот, кто скрывался в темноте поблизости, уже ушел. Если он и собирался нападать на одинокого человека в сером бронекомбинезоне, то по каким-то причинам внезапно передумал.