Арви посмеивался над Его Величеством. Арви не знал, что имеет дело все-таки с Королем и смеяться над ним ему не подобает. Он решил выяснить причину плохого бега Короля: начал сравнивать свое строение тела со строением тела Короля. Во-первых, рост: Король меньше. Руки — одинаковой длины. Ноги… В них-то закавыка! Ноги у Арви длиннее, чем у Короля. Но если учесть разницу в росте, то что же тут удивительного? Арви внимательно присмотрелся к Королю, сморщил нос и сказал:
— Ты непропорционален, вот что…
— Почему непропорционален? — удивился Король, пытаясь угадать, что означает это длинное слово: про-пор-цио-на-лен.
— Смотри, — показал Арви на уши Короля, — у тебя одно ухо выше, другое ниже, а у меня не так, у меня уши на одном уровне. — Арви нарисовал на щеке Короля пальцем черту, обозначавшую, насколько одно ухо Короля выше другого.
— И ноги, — сказал он затем ошеломленному Величеству, — у тебя вообще верхняя часть тела длиннее, чем нижняя, у тебя ноги короче, чем у нормального человека. Вот почему ты и бегаешь плохо. Ведь ты же прекрасно знаешь, что тот, у кого ноги нормальной длины, отхватит при беге больше пространства, чем тот, у кого ноги ненормальной длины. Так? Сороконожка не так уж и мала и бегает быстро, но паук сигает быстрее, потому что у паука ноги длиннее…
Одним словом, этот докторишкин сын так долго и невежливо толковал Королю о его неполноценности, что заработал-таки в ухо. Но драки приличной… вообще никакой драки не получилось: Арви и в мыслях не было обижать приятеля.
— Что ты! — воскликнул он, держась за свое пропорционально расположенное ухо. — Я же просто констатировал (и откуда только берутся такие сложные слова)… факт с научной точки зрения, ты же не сам себе ноги делал…
Тоже верно, Его Величество не мог не согласиться. Но как же так получается? Докторишкин сын и этому нашел объяснение.
— Это следствие алкоголизма… может быть, — Арви осекся, он ведь не хотел сказать, что отец Короля пьяница, тем более что это было неверно. Но алкоголизм — это еще что за зверь?
— Это когда кто-нибудь пьет водку или спиртное, — объяснил Арви с готовностью.
— Денатурат? — догадался Король.
— Ну, этот… кто денатурат, это законченный алкоголик, мне отец объяснил.
— Алфред не пьет денатурат, — сказал Король. — Но Калитко пьет; так что это тут ни при чем.
Вечером он незаметно изучал себя в зеркале и согласился: Килк прав. Он действительно непропорционален, а одно ухо выше другого. Король ходил целую неделю мрачный и злой неизвестно на кого. Но что было делать? Нельзя же на самом деле поменять ноги и уши. Так что нужно смириться, какие уж есть. Это Арви вскоре подтвердил, чтобы поправить испорченное им настроение товарища. Он показал Королю медицинский журнал с фотографией мальчика. Журнал был напечатан на тарабарском языке, и Арви переводил — он, оказывается, знал и тарабарский язык, — что мальчик, изображенный на картинке в журнале, родился совсем без ушей.
— Видишь? — воскликнул Арви. — Совсем нет ушей и то живет, улыбается даже.
Предаваться долго мыслям о значении в жизни пропорциональности форм тела Королю было некогда наблюдений и открытий с каждым днем прибавлялось.
Арви жаждал подвигов. Арви готовился стать путешественником, открывателем новых земель. Он неустанно убеждал Короля готовиться к трудностям дальних дорог в пустынях, во льдах и убеждал его закаляться по системе Роальда Амундсена. Тот уже в детстве спал без одеяла при открытом окне зимою и совершенно не боялся холода. Он, Амундсен, совершал долгие лыжные походы по лесам и горам и специально выбирал самые трудные местности, чтобы стать натренированным.
Король честно признался, что на лыжах еще никогда в жизни не ходил, но ходули были, и на финских санях он самостоятельно съездил в деревню Звенинога.
Однако спать без одеяла он попробовал, и даже при открытой форточке, затем форточку решил все-таки закрыть, но без одеяла лежал довольно долго, возможно, он бы и до утра смог, но никак не засыпал: сон не шел, и было такое ощущение, словно он, голый, выставлен на витрине. Наконец, покрутившись достаточно, взял одеяло. В конце концов, необязательно всем людям быть путешественниками. И вообще, подвиги не очень волновали Короля. Может, чтобы привлечь внимание Эльны… Наконец Арви ему объяснил:
— Здесь скоро некуда будет податься, куда ни сунься, часовой не пускает. В замок уже давно нельзя: там солдат с винтовкой у входа… Хочешь, побежали в немецкий яхт-клуб?
И Король с Арви побежали в немецкий яхт-клуб. Летом он пустовал, и ребята, то есть народ Тори, были здесь хозяевами, играли в полицейских и гангстеров, гоняясь друг за другом, стреляя из деревянных ружей. Теперь же оказалось, что и их клуб занят, и здесь стоял солдат с винтовкой. Увидев прибежавших ребят, он погрозил им пальцем и сказал короткое слово, из которого Король запомнил лишь первый слог «не…». Тогда они побежали к эстонскому яхт-клубу, здесь то же самое. А ведь раньше проход к обоим яхт-клубам был открыт для всех.
— Вот видишь, — торжествовал Арви. — В городе уже нет ничего интересного, никуда не пускают. Куда еще пойти? — он вопросительно уставился на Короля, показывая всем своим возмущенным видом, что куда-то нужно все же пойти во что бы то ни стало, потому что идти все равно куда — это в жизни самое главное дело.
— Я же тебя зову не подвиги совершать — какие подвиги! Я так зову, просто немного попутешествовать. Надо куда-нибудь идти. Давай?
— Куда?
— Просто возьмем и пойдем, например до Сухого Места, это всего шестьдесят километров. Если удастся, перейдем залив, а там видно будет.
— Искать будут. — Король представил, что за шум поднимет Хелли, если он не заявится вечером домой.
— Где это будут искать! — изумился его наивности Арви. — Сейчас каждый день кто-нибудь исчезает, а где искать? Моему отцу один агент объяснил: исчезают потому, что не хотят оставлять следов. Мы тоже можем следов не оставлять.
Король вспомнил про господина Векшеля и поинтересовался:
— Очкастый агент, лысый? Он к нам тоже ходит, за «Филипс» и зингеровскую машинку берет…
— А я его видел, когда он из замка выходил. Ты подумай, нам туда «не…», а ему можно. Хотел бы я знать, кому там в замке зингеровская машинка понадобилась… Мы же вернемся, — убеждал Арви без перехода. — Немного помотаемся и вернемся. Здесь нигде не пускают. Хочешь, пойдем вот сейчас в сад Раджиевского?
Сад Раджиевского — целый парк. Летом сюда ребята ходят яблоки рвать. Все здесь растет дико, за порядком никто не следит, так что приходи и бери, если нравится и сможешь перебраться через высокий каменный забор. Это неподалеку от замка, в сущности, рядом с парком, с южной стороны. Здесь большой каменный дом и сад профессора Раджиевского. Дом огромный, целая больница, вроде бы тоже грязью лечат людей. Но дом давно необитаемый, потому что Раджиевский, говорят, уехал за границу и все тут бросил. Сторож был. Старшие ребята рассказывали, что однажды закрыли его в сторожевой будке, подперли дверь палкой — изнутри не открыть и спокойно, прямо перед его носом срывали яблоки, в то время когда сторож в будке рвал и метал.
Король и Арви побежали через городской парк к саду Раджиевского, в котором и в зимнее время лазать было интересно, но… в него уже нельзя было попасть: поверху высокого забора тянулась колючая проволока. Когда же они прибежали к воротам, увидели солдата с винтовкой. Тут же повернули назад и побежали прочь.
— Ну! Видал? — ехидно спросил Арви. — А ты сомневался… Здесь же на каждом шагу «не…». Сейчас вообще такие происходят вещи, — он безнадежно махнул рукой, — сам видишь, везде «не…» да «не…». А знаешь, что это означает? У тебя язык не выговаривает? У меня тоже с трудом, но отец научил, и получается нельзя. Русское слово… «нель» и «зя» означают — не суй носа, а то получишь.
Король пришел домой совсем растерянный, не зная, на что решиться. Хотел было взять велосипед Хелли, чтобы во дворе поучиться кататься, во дворе почищено, но снег есть, а это хорошо — не так больно падать, чище к тому же. Алфред был дома. Увидев, как Король тащит во двор велосипед, сказал: