Анна Владимировна родилась в аристократической семье в Петербурге. Во время революции была маленькой девочкой. Богатые родители воспитывали её в довольстве. Революция отняла у неё родителей, и в поисках средств для существования, без копейки в кармане, она приехала в Москву. Здесь скудно зарабатывала белошвеей. Часто меняла фамилии, чтобы скрыть своё происхождение, и сегодня лишь единицы из высокопоставленных чиновников знают о нём.
Её судьба резко изменилась в день, когда по московским улицам проследовала похоронная процессия второй жены Сталина. Овдовевший диктатор шёл за гробом. Вдруг из открытого окна одного дома бросили на гроб алый цветок. Спустя несколько дней в нищенской квартире Анны Владимировны объявились агенты ГПУ и предложили следовать за ними. Прекрасная Анна Владимировна побледнела и осведомилась дрожащим голосом, будут ли её расстреливать. Агенты пожимали плечами, они отвезли её в Кремль и оставили в огромном пустом зале, стены которого украшал единственный портрет Ивана Грозного. Минут десять, показавшиеся ей бесконечными, провела она в ожидании, пока не открылась потайная дверь и не вошёл мужчина. Анна Владимировна почти потеряла сознание, увидев, что вошедший оказался всесильным товарищем Сталиным. «Не бойтесь, — сказал ей Сталин, — я лишь хотел поблагодарить вас за цветок. Вы дочь княгини О.? Да? Если бы не революция, то стали бы наследницей большого богатства. Вы были помолвлены с полковником Павловым, которого расстреляла революция. Сейчас работаете швеёй. Правда ли?» — «Правда, — прошептала Анна Владимировна, — но откуда вы всё это знаете?» — «Товарищ Сталин знает всё», — ответил диктатор и улыбнулся…[4]
Этот интереснейший рассказ прервал пришедший некстати Алфред, и Хелли спохватилась: обед только в проекте, ждать же Алфреду некогда, обед должен быть именно в обеденное время!
К еде Король относился равнодушно, хотя аппетитом не страдал. Ел всё, что подавали. Хелли с Алфредом приходилось труднее. В этой связи Король давно сделал удивившее его наблюдение: когда они жили на хуторе Сааре, Алфред, работавший в хозяйстве наравне со всеми, не раз заявлял Хелли или Ангелочку: «Мне надо есть как следует, я выполняю тяжёлую работу, я же пашу».
И он ел «как следует». Король же думал, что Серая лошадь — да, вот кому действительно тяжело, она пашет, а Алфред… он же только ходит за лошадью, — налегая на ручки сохи, почти спит да покрикивает: «Но-о!» Разве это так трудно? Потом и в городе он машинально отмечал привычку Алфреда определять себе рацион в зависимости от объёма выполняемой им работы; когда Алфред стал делать мебель, он говорил Хелли: «Мне надо поесть как следует, я же делаю тяжёлую работу».
Здесь Король согласился. Алфред с утра до вечера пилил, строгал, таскал доски, и это было тяжело. Король это знал, сам попробовал переносить доски… одну доску.
Мария Калитко поспешила домой, Хелли и Алфред уточняли перспективы наискорейшего обеда. Алфред спешил, у него «горячая» работа в мастерской. Мимо их ворот, печатая шаг, промаршировала колонна самооборонцев, распевавшая громкоголосым хором национальную песню про землю эстонскую, её народ, чей мужественный нрав ещё не погиб. Тайдеман как-то заметил в шутку: «Устраивают конкурсы песен на улицах нашего города. Сначала русские маршировали и пели „Широка страна моя“, затем немцы про красавицу Лили Марлен, теперь самообороновцы запели про нрав свой мужественный, который никак не желает умирать…»
Алфред спешил не столько в свою мастерскую, сколько во двор того дома, где была его мастерская, и Хелли о том знала. Она понимала, что там во дворе для Алфреда больший интерес, чем заказанные профессором Пальдроком книжные полки. Потому что это было для Алфреда новое дело, даже в некотором роде мечта. Как всё новое, которое Алфреду приходилось в жизни осваивать, так и это он постигал азартно, увлечённо, отдавая делу каждую свободную минуту. Он давно раздобыл каркас старого грузовика с кузовом. Затем достал колёса, и несколько недель потратил на их установку к грузовичку; для этого ему пришлось изучать соответствующую литературу, которой были завалены и стол, и диван в торжественной комнате. Вечерами и ночью он корпел над ними куда более прилежно, чем Его Величество Король над своими учебниками. В результате грузовик встал на ноги, то есть на все четыре колеса, хотя пока ещё без самого главного — мотора. Но это не помеха, если есть голова у того, кто взялся сие транспортное средство восстановить.
4
Рассказ об Анне Владимировне взят из немецкого еженедельника оккупационного времени «Дас Бильд».