Больше неинтересно? Нет так нет. Как хотите. Или не верите? Но он же это не выдумал, и взрослые люди в торжественной комнате все самостоятельные, хотя бы Алфред, или немецкие офицеры, ведь, наверное, не просто стать офицером, а Килк — врач, учёный человек, лечит коленки Короля, говорит на немецком языке даже во сне… А Тайдеман?
Однажды Тайдеман, когда немецкие гости ушли, продолжал рассказывать Алфреду, что в третьем рейхе уже в тысяча девятьсот тридцать пятом существовали планы колонизации Балтикума и России. Тайдеман рассказывал про непонятную идею генерала фон Гофмана об организации отделений пропаганды в Латвии, Литве, Эстонии, чтобы захватить эти страны и Россию для нацизма: уже тогда в третьем рейхе видели в Балтикуме место для немецких военно-морских баз.
— Советы были бы дураками, допустив, чтобы немцы их опередили.
Алфред спросил, откуда Тайдеман всё это знает.
— О, Тайдеман знает! — воскликнул старый скряга. — Тайдеман читал об этом в парижской газете «Эхо де Пари» ещё тогда, когда наследнику Алфреда было только три года, статья называлась «Не забудьте про Балтикум». Да, да… Литву полагали присоединить к Кенигсбергу, Латвию и Эстонию под базы, финнам стеречь у ворот Ленинграда… Да, да. Что же оставалось Советам? Они, что и говорить, действовали топором, грубо, по-варварски даже, но кто в этой политике особенно деликатничает? Конечно, смешно идти благодетельствовать своей «пролетарской» (царскую они не признавали) культурой в народы, имевшие свою достаточно развитую культуру! Но это другой разговор, да, да…
Так что Король Люксембургский всё помнит, всё слышит, видит и соображает, но если его не хотят слушать здесь, он не навязывается, он вовсе не расположен болтать, а согласился на это разве только ради Сесси и Ниргит, но раз они считают, что перловая каша с молоком важнее — пожалуйста, пожалуйста.
Король с удовольствием ел кашу с молоком, был доволен, продолжал находиться в центре внимания, королям нравится быть в центре внимания, поэтому, когда пришли ещё знакомая девушка с парнем, — в своё время он их принимал на веранде у реки Тори, — то стал скучать, интерес к его персоне поостыл, его словно перестали замечать, даже Ниргит и Сесси. Что ж, пусть не думают, будто он в них прямо-таки нуждается… У него дел предостаточно, у него и машина летательная есть — он улетит.
Против такого его заявления никто не возражал — обидно, конечно. Всё-таки была надежда, что будут отговаривать, мол, побудь ещё, и так далее. Но нет так нет — пожалуйста. Он вежливо поблагодарил за кашу с молоком, со всеми распрощался. И пошёл. Проводить его они всё-таки вышли, эти женщины — Сесси и Ниргит, хотя вдогонку их поторапливали.
— Вы скоро? Не задерживайтесь.
Какая наглость!
Бог с ними, с этими женщинами. Он их отпустил у калитки: идите себе, раз там так ждут — не терпится.
— Ангелочку привет передашь? — засмеялась вслед уходящему Королю Сесси. Он передаст привет, ему нетрудно. Прощайте.
Ушёл гордо. Велосипед толкал рядом. Не лезть же на их глазах в эту дурацкую раму. И только когда усадьба скрылась за можжевельником, примостился на своём аппарате и начал враскачку давить на педали, развивая максимальную скорость, чуть мышь не задавил. Долой! Очень нужны ему чьи-то сёстры! Какая-то Роози, какая-то Линда, какая-то Эдна… Долой отсюда!
Они доехали до города молча, ни от кого не спасались. Настроение у Короля подавленное, он даже порою забывал, что едет не один, что Марви с ним. Думать он ни о чём не думал — о чём тут подумаешь особенно, когда словно механизм, вверх-вниз, вверх-вниз, качаешься… постоянно охота выпрямиться. Да, интересно бы знать, почему это женщинам изготовляют удобные велосипеды, а для мужчин неудобные? Какой дурак это придумал? При въезде в город наехал на камень и чуть не пролил молоко, которым его снабдила Ангелочек, несмотря на его героическое сопротивление. Доехав до тюрьмы, притормозил, чтобы поглазеть на приклеенный к стене большой белый плакат с чёрной каёмкой, словно похоронное объявление, над текстом распростёр крылья чёрный орёл, повернув голову набок, вроде ему неохота смотреть на читающего.
«Эстонцы! — кричало с плаката. — Не забудьте, что вступление в связь с военнопленными запрещено! Стало известно, что некоторые вступали в разговоры с военнопленными на улицах, принимали от них деньги для покупки им одежды, папирос, еды. Не забывайте что эти „непобедимые“ красноармейцы отправляли ваших родственников голодать в Сибирь, убивали людей, грабили жилища. Разве уже забыты изувеченные трупы на Замковой площади? Никто не требует, чтобы с ними поступали так, как они — с нами, но необходимо исполнять требования в отношении военнопленных. По распоряжению префекта, нарушивших запрет интернируют и строго накажут по законам военного времени. Если кому-нибудь необходимо встречаться с военнопленными, для этого нужно обеспечит разрешение военных властей.