Все территории, приобретённые у побеждённой России, подчинятся особому, вновь созданному министерству, названному «Рейхсминистериум фюр ди безетчен Остгебиетс»[13]. Государственным министром является Алфред Розенберг. Ближайшая часть бывшего Советского Союза носит название Остланд и делится на четыре генерал-комиссариата: Белорусский, Литовский, Латышский и, после окончания у нас военного правления, также Генерал-Комиссариат Эстонский.
Эстонским генерал-комиссаром станет при внедрении германского правления оберстгруппенфюрер Лицман, сын известного в первой мировой войне генерала Лицмана. Действительное управление страной осуществляет учреждение, названное Эстонским Самоуправлением, уполномоченное примерно теми же задачами и тем же составом, которые имеются сегодня при военном правлении.
— Во главе нашего самоуправлениия, — сказал доктор Гора, — приказом фюрера назначен я.
Как у генерал-комиссариата, так и у самоуправления общая цель: построение будущего страны у Балтийского моря. Гора предложил уже теперь обратить внимание на то обстоятельство, что с приходом генерал-комиссара ничто чуждое не входит в национальную жизнь. Наоборот, генерал-комиссар, как доверенное лицо фюрера, очень близок сердцу народа страны у моря, поэтому общие задачи и совместная работа решаются особенно сплочённо.
Итак, Король опять должен уделять внимание школе. И здесь Его Величество отбывал срок так же, как и в предыдущие разы. Конечно, что-то в школе стало по-другому, но для него это никакого значения не имело: арифметика как была, так и осталась ею, также разные другие малоприятные предметы. Единственно, что в его памяти сразу засело прочно, — так это следующие сведения: рождественские каникулы должны начаться двадцать третьего декабря, а затем снова каторга со второго января 1942 года, первое же полугодие должно завершиться уже 31 января, второе: если мороз превысит минус 20°, уроков не будет; третье: уроки не состоятся, если учеников соберётся менее пятидесяти процентов. Поэтому Король, заходя каждое утро в класс, пересчитывал учеников и полученный счёт умножал на два… Однако его надежды редко сбывались: или не выполнялись инструкции, или на одного всегда оказывалось больше. Последнего входящего в класс он был готов иногда прибить…
А в мире уже повсюду господствовала война.
Канада, Индокитай, Никарагуа, Коста-Рика объявили войну Японии.
Маньчжурия считала, что находится в состоянии войны с Англией и выразила готовность участвовать со своим сорокадвухмиллионным населением в борьбе за Новый Порядок в Восточной Азии.
Опять же и Канада, и Новозеландия, и Индия объявили войну Финляндии, Венгрии и Румынии.
В Абиссинии поднялось восстание против Негуса.
Болгария же с Хорватией, Словакией и Румынией, также Венгрия, в свою очередь, объявили, что считают себя в состоянии войны с Соединёнными Штатами, эти же государства одновременно вступили в войну с Англией.
Можно считать, что во всём мире каждая страна с кем-нибудь воевала, тем более что и Его Величество Король Люксембургский, а также остальной народ Тори его возраста считали себя в состоянии войны с народом Юмбу.
Конечно, Король Люкс понятия не имел, почему их так называли и кто их так окрестил, но что это означает, он скоро усвоил, потому что давно привык до всего доходить своим умом.
Юмбу…
Ну, скажем, синонимом юмбу могло бы быть понятие чижик, хотя чижик в сравнении с юмбу очень даже благородное существо. Юмбу мог бы означать прыщ, но прыщ — это нечто другое. Юмбу сами немцы из своей среды называли людишек мужского рода, но с поведением трусливой бабы. Юмбу появились на острове вскоре после песен «Унтер ден Линден» и «Лили-Марлен» вместе с немецкими офицерами и их фрауен. Юмбу были их дети, сыновья.
Если, обращаясь к немецкому мальчику, сказать: Буби! — это означало, что сей мальчик милашка, что ему следовало дать конфетку, а затем по ушам и отпустить с богом на все четыре стороны. С юмбу нужно было поступать иначе: выбить ему глаз или откусить нос, или воткнуть что-нибудь острое в одно место. С точки зрения Короля, юмбу были последними дураками, и не только с точки зрения Короля, но и других людей Тори, а также из других районов города. Юмбу были толстые, откормленные, ленивые, но и тощие, шустрые, маленькие, побольше, большие — всякие.
И если кто-то пел Лили-Марлен, а кто-то про эстонский неумирающий мужественный нрав, то народ Тори также имел свою песню на слова: «Моё сердце тоскует по волнам, оно жаждет моря и крови…»