Король не хотел на Большую Землю. В другое время, при других обстоятельствах, может быть, согласился бы, но сейчас он туда не хотел: он — Король. Пугать людей, заставить их искать бомбоубежище — тоже не хотел, это также недостойно. Только куда идти? На Сааре? Неразумно: здесь его очень скоро достанут. Он знал, куда должен скрыться, где его не выдадут. А поэтому он шёл смело вперёд, шёл до обеда, после обеда. Понятие «обед» здесь условное, поскольку бутербродами его не снабдили; обедать, по расчёту Алфреда, Король должен был уже в деревне Берёзы, куда с порта Навозного на машине двадцать минут езды, если даже случится в пути ненадолго застрять в какой-нибудь луже, а транспорт для высокородного пассажира капитан обещал достать. Король шёл и тогда, когда солнце уже опускалось низко к лесу справа. Ему вспомнился Карп и то, как он однажды вкусно ужинал в кабине грузовичка бутербродами со свиной тушёнкой. Эх, было время!
Король мог бы попробовать остановить проезжающие грузовики, но этого не делал. Ощущалась какая-то связь между теми, кто ездил в машинах с крестами на бортах, и Алфредом: такая же связь, как между Алфредом и брючным ремнём… Он шёл до темноты, когда стало холодно, завернул в одиночный хуторок у дороги. Здесь на его стук открыла пожилая женщина. В маленькой кухне за столом сидела сероглазая девочка с серьёзным лицом.
— Ланочка, у нас гость, — сказала женщина, когда Король соврал ей, что приехал утром на пароме с Большой Земли и добирается в Журавли пешком, потому что забыл на пароме свой чемодан, а в нём кошелёк с деньгами на дорогу. Он попросился переночевать. Его накормили перловой кашей с маслом. Запивалась каша простоквашей. Спать уложили в чью-то кровать, и спал Его Величество королевским сном, без сновидений. Утром, поблагодарив хозяек, он продолжал свой путь.
Миновали август, а затем и сентябрь, но Алфред более не видел Тайдемана. Он, конечно, знал, что началось повальное бегство людей с Островной Земли — кто куда. Официально, с разрешения властей, отправлялись в Германию: производилась посадка на пароходы, стоящие на рейде за Абрука. Как в тридцать девятом и сороковом годах. Люди собирались на Ползучем Острове, на пристани, здесь небольшими паромчиками доставлялись на пароходы. Уходили в Германию имевшие основание туда ехать: у кого имелись там родственники или были какие-то иные перспективы. Но много народа исчезло тайно, ночами, отправляясь в плавание уже известным путём — через море в обыкновенных рыбацких моторных лодках, нагружаясь в них по пять — десять человек. Даже существовали, как удалось установить Алфреду, перевозчики: за определённое вознаграждение золотом они доставляли желающих в Швецию. И, как это случалось и прежде, немало таких лодок с беженцами пропали без вести, случалось, море выбрасывало трупы погибших. Случались и курьёзы: какие-то неопытные «моряки», перепутав яркую звезду с Полярной и держа курс, ориентируясь по ней (у бедняг отсутствовал компас), совершали в море огромный полукруг, а утром, увидев землю, радовались, полагая, что прибыли в заветную Швецию; они сильно удивлялись, что здешние шведы говорят на чистейшем эстонском языке с островным выговором…
Люди бежали, когда в Пярну уже полыхали пожары, то же самое в городе Осиновая Роща, а немецкие доблестные войска отступали с боями к порту Навозный, нанося противнику сокрушительные удары.
Потому можно было прийти к мысли, что и Тайдеманы сбежали, хотя такое Алфреду представлялось нереальным: они, как граждане немецкого происхождения, вполне могли бы отправиться в Гросс Дойчланд, законно, не таясь, но как-нибудь об этом известили бы Алфреда. Он поднялся к ним, постучал — мансарда ответила молчанием. В конце концов у Алфреда и времени не было ломать голову над вопросом, куда подевались те или другие. В большинстве случаев о том, куда деваются люди, наверняка знала и немецкая комендатура, но, очевидно, и их этот вопрос уже не беспокоил: по всей вероятности, их беспокоил вопрос, куда бы деваться им самим. Во всяком случае, на полуострове Сырве опять строили усиленно оборонительные сооружения, в точности так же, как в сорок первом, когда туда отступали русские.