Мутага продолжает рассказ о пшеницах, начатый Оотани. Он сообщает, что в зонах посева пшеницы наиболее распространена бурая ржавчина, которая имеет множество агрессивных физиологических рас. Одна из них — раса 21 —поражает пшеницу и на Хоккайдо, и на севере Хонсю. Сейчас составлена детальная карта распространения этой расы ржавчины. Мутага-сан показывает снопики обычных высокостебельных пшениц и новые сорта с короткой соломкой, отобранные на бедных почвах. Он как генетик демонстрирует свои пшеницы, скрещенные с диким видом Т. Timopheevt и с другими полами, близкими к пшеницам, — Aegilops и Agroplrum. Получены многообещающие линии. Он показывает также гибрид между пшеницей и рожью. На многочисленных фотографиях видны парные хромосомы амфидиплоидов и отдельные униваленты, которые не позволяют получить константную форму. Мутага надеется решить проблему устойчивости к болезням именно путем получения амфидиплоидов и многократных бекроссов с культурными сортами.
— Ряд устойчивых форм, — продолжает он, — мы получили от скрещивания с пшеницей Тимофеева в восьмом поколении гибридов. В селекционной работе мы применяем также ионизирующее облучение, искусственное заражение гибридных растений, отбираем устойчивые формы, высевая испытуемый материал на искусственном, зараженном участке. Выведенные нами сорта пшеницы с устойчивостью к бурой ржавчине сочетают и высокие хозяйственно-ценные признаки.
Время позднее. Мы расстаемся до завтра, так как не успели осмотреть лаборатории и поля станции.
На следующий день утром мы снова в кабинете Ивараку. Он, очевидно, больной, утомленный человек, под глазами мешки, но он нам улыбается и предлагает попить зеленого чая.
Передаем ему привезенные нами 79 пакетов с образцами семян различных культур, а также несколько книг и томов институтских трудов. Я говорю, что эти семена — первая «визитная карточка» нашего института. Мы обещаем присылать опытной станции и другие требующиеся ей семена, на что Ивараку-сан замечает, что такой обмен будет взаимополезным нашим учреждениям.
Идем по полям, солнце нещадно печет, в тени 31 градус. Нас сопровождает большая группа научных работников. Они показывают нам посевы кукурузы и сои. Здесь и вообще в районе почвы вулканического происхождения, они содержат 0,5 процента азота и 15 процентов гумуса и потому нуждаются в фосфорном удобрении. Это убедительно видно на делянках, где показаны различные сочетания видов удобрений. В специальной установке изучают корневую систему кукурузы. Вырыта длинная поперечная яма глубиной в метр. Одна бетонная стена наклонена. На определенном расстоянии в стене рва проделаны окна, покрытые стеклом. Когда снимают деревянный щит, надетый на окно, и черный пластиковый занавес, то сквозь стекло видно различное поведение корневой системы кукурузы, растущей на определенной почвенной разности.
Ивараку жестом просит внимания:
— В числе достижений могу назвать следующие: выделены два сорта риса, устойчивых к перикулярии; разработан метод беспересадочной культуры риса; поскольку большая часть почв района Тохоку вулканического происхождения, мы разработали метод их улучшения путем применения фосфорных и калийных удобрений, что значительно увеличило урожай высеваемых культур, и, наконец, полученный нами мутант белого клевера, отличающийся высоким содержанием белка, способствовал увеличению продуктивности скота.
…Обедаем в кабинете у директора. В бамбуковых плетеных чашках приносят нечто похожее на вермишель, сверху все посыпано водорослями и кусочками льда. Отдельно подают бутерброды, как нам вежливо объяснили, на тот случай, если мы откажемся есть первое, а также стакан холодного молока и воды. Каждая пара палочек вложена в пакет, на котором иероглифами написано название ресторана, откуда доставлена еда. Директор просит меня после обеда уделить часа полтора для беседы с научными сотрудниками станции.
…Снова едем. Сперва посещаем крестьянский дом, стоящий на пригорке. Он напоминает хорошую дачу под Ленинградом со всеми необходимыми постройками. Нас встречает хозяйка дома — пожилая крестьянка. У крестьянки 0,7 гектара земли, занятой посевами суходольного риса, который растет без единого полива, гречихи, арбуза, сои и проса. Неподалеку строится здание предприятия по производству сельскохозяйственных машин. Она говорит, что свою землю продаст втридорога компании, которая заинтересована в ее земле. Мы просим хозяйку собрать нам немного семян гречихи, которая уже созрела. Крестьянка с удовольствием выполняет нашу просьбу.
Сопровождающие нас научные сотрудники говорят, что пример этой крестьянки, ликвидирующей свое небольшое хозяйство, — типичное явление в современной Японии, где развивающаяся промышленность вытесняет крестьян с насиженных мест, чтобы иметь землю для постройки новых заводов и фабрик.
Направляемся на опытную станцию префектуры Ивате. Подъезжаем к четырехэтажному зданию современной архитектуры с большими широкими стеклянными окнами. У входа нас ждет специалист, который едет с нами на поле, чтобы показать коллекцию сои.
Поля на станции безукоризненно чистые, обочины же засорены. Спрашиваем, почему сорняки на краях участков. Отвечают со смехом, что на такую дрянь жалко тратить гербициды.
Коллекция сои большая — 600 образцов: каждый образец высевают на четыре делянки, отбирают наиболее скороспелые. Смысл получения очень скороспелых форм сои заключается в том, чтобы в течение двух лет получить три урожая. Вначале высевают сою, имеющую вегетационный период 120 дней, затем, после ее уборки, осенью высевают пшеницу, убрав которую, снова сеют сою, успевающую вызреть к осени.
На другом участке изучают вирусные заболевания сои.
Возвращаемся к зданию станции, и нас просят подняться на его крышу, чтобы осмотреть окрестности. Внизу надеваем зеленые тапки и поднимаемся на плоскую крышу. Действительно, вид красивый: большие зеленые поля, много сосновых рощ, вдали видны действующий вулкан с шапкой дыма на вершине, каналы с водой, уходящие белой ниткой к горизонту.
Эта префектурная станция, как и другие подобного типа, не занимается научной работой, а лишь проверяет и внедряет в производство все то, что рекомендуют научно-исследовательские учреждения, будь то новые сорта или агротехнические приемы. При опытной станции имеется школа с общежитием. В ней обучают женщин-инструкторов новым приемам домоводства, с тем чтобы прогрессивные приемы ведения хозяйства передать крестьянам.
За выступом башни в тени накрыт стол, на котором расставлены вазочки с соленым печеньем из риса — неизменное блюдо к превосходному японскому пиву. Садимся за стол мокрые от жары и духоты, изнемогая от жажды. Девушка приносит банки с пивом. Прокалываем в них отверстие и с наслаждением пьем холодное пиво. Приходит директор, сухощавый, средних лет мужчина, которого все зовут Итиро-сан. Он сразу располагает к себе. Оказывается, он бывший рядовой сотрудник государственной опытной станции и выдвинут на эту должность. В шутку мы спрашиваем его, расценивает ли он переход на эту работу как повышение или наоборот. Он отвечает, что в смысле административном это, конечно, повышение, но с точки зрения науки…
Поскольку за столом сидели две наши переводчицы — Мидори и Седа, разговор коснулся и женщин — научных сотрудников и их прав в Японии и в Советском Союзе. Наши друзья знают о равных правах мужчин и женщин, установленных после революции у нас. Совсем другое дело в Японии. Правда, говорят они, не может быть и сравнения между поистине ужасным положением женщин в Японии до второй мировой войны и теперь. Женщина в Японии, особенно во времена феодалов, скорее была просто существом, а не человеком. В семье она должна была только угождать мужу, ни о каких морально-этических и тем более юридических правах не могло быть и речи. В начале нашего столетия влияние прогрессивных идей, приходящих из европейских стран, постепенно создавало «вольнодумствующих» женщин-японок, которые в аристократических кругах объединялись в общества, требующие равных прав с мужчинами. Борьба эта была упорной и длительной, и официальное японское законодательство юридически полностью уравняло права женщин и мужчин. Однако разрыв между юридическим и фактическим положением женщин в Японии все еще очень велик. Так, в семье они не имеют еще таких прав, какие есть у европейских женщин, еще сильны прошлые домостроевские вековые традиции, и муж, как правило, идет впереди жены, которая к тому же бывает нагружена тяжелыми вещами или сама несет ребенка. Но времена меняются, и надо верить, что вскоре японская женщина займет свое место в общественной и политической жизни страны. В научных учреждениях редко можно видеть японку, пока в этой области доминируют мужчины.