Кавасима рассказывает, что у них в префектуре, как и в Токио, день урожая считается национальным праздником. В это время устраивается выставка, на ко-горой каждый крестьянин может демонстрировать достижения своего хозяйства. Победитель награждается дипломом (других наград нет), становится широко известным, о нем пишут в газетах, говорят по радио, его показывают по телевидению. Наш Кавасима является постоянным победителем, так как он получает наивысшие урожаи кардамона. Просим Мидори, которая была на Выставке достижений народного хозяйства в Москве, рассказать о наших колхозниках — Героях Социалистического Труда, о том, как высоко оценивается их груд нашим государством. Японцы одобрительно кивают головами.
Приходит время расставаться. Мы желаем друг другу успехов и возвращаемся в Нагоя.
Нагоя бурлит шумом автомашин, электропоездов. Из окон нашего отеля видна крыша десятиэтажного здания. В углу крыши поставлен малюсенький храмик с П-образными воротами, у которых верхняя перекладина выступает за края. Тут же крохотное деревцо священного кипариса. Сверху видно, как у домов, хаотически нагромоздившихся и теснящих друг друга, растут кустарнички или в горшках кактусы. Без растений японец не представляет себе дома. Даже если нет двора, то дома где-нибудь в углу будет стоять несколько горшочков с растениями.
Цветы в жизни японцев играют очень большую роль. Нельзя найти в деревнях дома хотя бы без маленького цветника. Цветы продают повсюду. Они чрезвычайно дешевы и доступны всем. В течение веков японцы культивировали любовь к цветам. Они создали ряд школ и стилей по декорированию не только цветов, но и стеблей злаковых, веток древесных пород. К каждому стилю и орнаменту создавались и вазы. Вкус декораторов настолько изыскан, что в любой посуде умело поставленный цветок выглядит своеобразно и красиво.
Кстати, о вишне. Многие ошибаются, думая, что поскольку японцы соблюдают испокон веков традиционный праздник — цветение вишни и вишня часто является обязательным элементом в искусстве не только изобразительном, но и литературном, то Япония — это чуть ли не родина вишни. Это чистое недоразумение. Декоративную вишню — сакура разводят ради красивых и душистых цветков. Декоративная вишня цветет белы ми, светло-розовыми, ярко-розовыми и нередко махровыми цветками. Деревни и многие города обсаживают аллеями декоративных вишен. Цветущая сакура — это символ весны.
Другое дело — плодовая вишня. Под ней занято 2800 гектаров. Половину всего урожая используют для изготовления соков и консервирования. Убирают вишню в июне. Основное производство вишни находится в префектурах Ямагата, Фукусима, Нагано и в меньшей степени на острове Хоккайдо.
Идем по душным улицам Нагоя. Магазины ярко освещены и, как мы заметили, всегда полны покупателей. Приходим к книжному пассажу. По статистике, Япония занимает третье место в мире после СССР и Англии по количеству издаваемых книг и общему тиражу газет. Японцы много читают. В электричке, метро, в вестибюлях отелей, на улицах — везде можно видеть читающего японца. Девятиклассное всеобщее бесплатное и обязательное обучение способствует этому. Как рассказывал корреспондент газеты «Известия» Б. Чехонин, текст газетных матриц в Японии передают по специальному кабелю. Через 20–30 минут после передачи газету печатают за сотни километров, и есть полная гарантия, что читатель любого города получит газету и журнал в один день с жителем столицы и этому не помешает нелетная погода.
Сегодня мы ужинаем в китайском ресторане. Нам подают вермишель из медузы, акульи плавники, вяленую каракатицу, сладкое мясо в терпком и остром соусе, маринованную редьку, яйца, у которых белок черного, а желток темно-зеленого цвета. Они выдерживались в течение десяти лет в сыром виде в извести и считаются деликатесом. Все это для нас необычно и не по вкусу, но мы едим. Как я уже неоднократно упоминал, любой обед, ужин, любая встреча, беседа обязательно сопровождаются зеленым чаем без сахара. Без чая разговор не состоится. Чай — это древнейшая традиция японца.
Спешим в номер гостиницы, так как в девять вечера по телевидению будут показывать наше посещение опытной станции. На углу улицы у маленького столика с горящим старинным фонарем стоит человек со стопкой бумаги и карандашом в руках. Фонарь освещает ладонь человека. Это хиромант, который за гроши предсказывает судьбу. Перед художником, делающим моментальный рисунок по желанию заказчика, стоит небольшая толпа. На стенке развешаны фотопортреты и рисунки как свидетельство его высокой квалификации.
Во всех городах Японии имеются многочисленные игорные заведения, называемые «Патинко». «Патинко» — на всех оживленных улицах любого города. У игорных автоматов японцы простаивают часами, одной рукой опуская в отверстие металлический шарик, другой нажимая на рычажок, который резким толчком выбрасывает его в узкие лабиринты дорожек из гвоздей. Если шарик попадает в соответствующую лунку, то снизу с грохотом высыпается десять ответных и играющий может либо выиграть какую-нибудь мелочь — пачку сигарет, плитку шоколада и т. п., либо он в азарте покупает себе еще «порцию» шариков и так простаивает часами, сам превращаясь в такой же автомат.
Говорят, что владельцы «Патинко» наживают большие деньги на этом наивном развлечении для обычного трудового люда. Но за видимой «наивностью» скрыт азарт, которым заражается каждый играющий, так как, проиграв свои десять шариков, он хочет испытать «счастье» еще раз и платит за другую порцию шариков.
Прощай, Нагоя. Едем в Киото, до которого два часа езды. Поезд мчится мимо полей, рекламных щитов. Пересекаем почти высохшие русла широченных рек. Справа и слева горы, покрытые лесом. Попадаются небольшие чайные плантации с аккуратно подстриженными кустами. В более низких местах — рисовые чеки, заполненные водой. Этот год, как говорят японцы, необычайно жаркий, и потому ожидается хороший урожай риса.
Подъезжаем к Киото. На вокзале нас встречают представители префектуры и одного из университетов города. Устраиваемся в японском отеле «Норин нэнкин кайкан». Это четырехэтажное здание, расположенное на окраине города. Быстро приводим себя в порядок и едем в университет.
Университет в Киото находится на северной окраине города. Это — целый ансамбль зданий, расположенных на обширной территории, покрытой травой и деревьями. По числу студентов он не уступает университету в Токио. Здесь много научно-исследовательских институтов и две обсерватории.
Наши машины останавливаются у большого одно этажного дома, где расположена лаборатория генетики университета. Вокруг растут платаны и кипарисы. Входим в просторную комнату, посреди которой стоит большой стол. Нас встречает известный в Японии ученый-генетик Итидзо Нисияма и селекционер при кафедре С я куда.
Имя Нисияма мне знакомо по научной литературе. Он большой знаток возделываемых растений Японии, ученик всемирно известного генетика Кихара, который долгие годы работал в Киотоском университете. Встречу с этим замечательным ученым мне обещали устроить мои друзья из национального института генетики в Мисима.
Итидзо Нисияма за шестьдесят лет. Он седой, высокий крепкий человек, с добродушным лицом, прост в обхождении — черта, присущая умным людям.
Подносят неизменный зеленый чай. Завязывается непринужденная беседа. Мне кажется, что все мы давно знакомы и можно, не стесняясь, задавать друг другу любые вопросы.
Нисияма вспоминает, как в 1929 году у них в университете выступал академик Н. И. Вавилов с докладом «Закон гомологических рядов», и говорит о глубоком следе, оставленном советским ученым в дальнейших исследованиях японских генетиков и растениеводов.
Я прошу рассказать о знаменитой японской редьке-дайконе. Итидзо Нисияма спросил нас, видели ли мы ее. Мы отвечаем положительно. Действительно, на рынке в Нагоя мы с нескрываемым любопытством рассматривали округлые гигантские шары редьки, произрастающей на острове Сакурадзима. Мы видели такж необычайно длинные двухметровые редьки.
Профессор Нисияма обратил наше внимание да одну из многих таблиц, висящих на стенах, и спокойным голосом опытного лектора начал рассказ: