От жары мысли в голове путаются. Многих клонит ко сну. Пьем все подряд: воду, холодный кофе, чай, отчего становится еще жарче. Многие из присутствующих усиленно курят, надеясь таким образом придать себе бодрость. И только докладчик, подтянутый, строгий, не обращая внимания на окружающих, с увлечением рассказывает о необходимости слияния мелких крестьянских дворов и создания укрупненных хозяйств, где можно применять сельскохозяйственные машины, приводит арифметические расчеты, из которых явствует, что генеральная ставка в сельском хозяйстве Японии делается на «сильного», предприимчивого крестьянина, то есть на кулака. В заключение Ото говорит об усиливающейся миграции крестьян в города вследствие экономической невыгодности ведения сельского хозяйства примитивными методами, требующими большой затраты ручного труда.
Ото-сан устало опускается на стул и с удовольствием вытирает совершенно сухое лицо влажной холодной салфеткой, которую только сейчас подали в плетеной бамбуковой корзиночке каждому из нас. Мы следуем его примеру; сразу становится легко, и на какое-то время исчезает ощущение вялости и апатии.
Поблагодарив Ото за интересную информацию, мы по-дружески прощаемся со всеми и едем на опытную станцию, о которой он упомянул.
…Остаток дня мы посвящаем знакомству с городом. Сотрудник министерства сельского и лесного хозяйства Энамото, который сопровождает нас в этой поездке, вызывается быть нашим гидом. Оказывается, он жил в Осака до войны и неплохо знает город.
Идем к старому Осакскому замку. По дороге Энамото начинает свой рассказ. Он говорит, что Осака — один из древнейших городов Японии. Многочисленные каналы перерезают город во многих местах. Через каналы переброшены мосты, и Осака называют «японской Венецией». Осакский залив позволяет океанским пароходам пришвартовываться к удобным причалам. Такое географическое положение города явилось причиной возникновения здесь крупного торгового центра. Сюда ежедневно прибывают многочисленные суда, доставляющие хлопок и хлопковую пряжу, различные руды, машины и оборудование, зерно, сахар, химические удобрения и т. д., и отсюда же увозят в разные страны изделия японской промышленности. В настоящее время в связи с постройкой большой сети железных дорог Осака потерял свое прежнее значение, так как прибывающие в Японию из-за границы товары доставляются во внутренние районы страны быстрее и дешевле железнодорожным путем.
— Осака, — продолжает Энамото, — один из крупнейших индустриальных центров страны и, пожалуй, всего Востока. По официальным данным, здесь имеется до десяти тысяч фабрик и заводов и других предприятий, которые производят 30 процентов всех промышленных изделий страны.
Но если бы вы видели Осака в сентябре 1945 года, непосредственно после войны, — говорит Энамото, — вы поразились бы упорству нашего народа. Одна треть этого гигантского города была превращена в руины, были разрушены почти все мосты, заводы и крупные фабрики. И вот прошло около 20 лет, и мы почти заново построили город.
Незаметно подошли к пятиэтажному замку, стоящему на холме. Это великолепный образец японской архитектуры, построенный в XVI веке при военачальнике Хидэёси. В 1931 году дворец был реконструирован, причем все деревянные конструкции были заменены стальными и железобетонными. В настоящее время это музей, где бесшумные лифты поднимают на 40-метровую высоту, откуда открывается панорама города с многочисленными трубами предприятий и зелеными пятнами парков, разбросанных в разных частях огромной территории. Дворец окружен внешними и внутренними высокими колючими стенами, составленными из огромных базальтовых каменных глыб. Широкий двор дворца позволяет автомашинам свободно разъезжать по нему.
Я спрашиваю Энамото, чем объяснить нечетное число крыш пагод. Мне ни разу не пришлось встретить четное их число. Он понимающе кивает и, улыбаясь, объясняет, что существует японское суеверие, отличающееся от европейского. Для японца цифра 13 ни о чем не говорит, очевидно, так же как для европейца цифра 4. У японцев «счастливыми» цифрами считаются 3, 5, 7 и 9. Например, цифра 9 означает изгнание злого духа. В то же время такая цифра, как 4, у японцев считается самой «опасной», приносящей несчастье. Очевидно, это потому, что на японском языке «четыре» и «смерть» произносятся одинаково — «си».
— Как ни смешно, — говорит Энамото, — но в наших больницах нет четвертой палаты, в ней ни один больной не пожелает лечиться.
…Вечером идем в знаменитый кукольный театр Бунраку. Нам повезло, так как театр дает представления один раз в несколько месяцев, а в Токио — только дважды в году. Мы занимаем места в маленьком зале театра. До начала представления Энамото рассказывает, что в XVI веке Бунраку был единственным в своем роде популярным театром, восхваляющим добродетели. Теперь он потерял свое морально-этическое значение и является искусством седой старины.
На крохотной сцене, размером до шести квадратных метров, в углу сидят несколько музыкантов и на сямисэне играют непонятную для нашего слуха увертюру. Появляется актер-манипулятор, который управляет движениями кукол размером в три четверти человеческого роста. На обоих одежда, выдержанная в старом классическом стиле. Вслед за этим появляется другой манипулятор со своей куклой. Нам поясняют, что это — драматическая баллада, одна из кукол-героев должна по ходу действия умереть. За кукол говорит человек, сидящий в углу сцены, он меняет голос и интонацию, он говорит и за кукол-женщин. Древняя традиция здесь сохранена — женские роли играют мужчины. Манипуляторы поправляют платья на своих куклах, заставляют их кланяться и жестикулировать. Одновременно они быстро, пока голос рассказчика из угла сцены о чем-то вещает на разные голоса, меняют декорации. Публика внимательно следит за всем, что происходит на сцене, и, вероятно, по-своему переживает за героев.
Мы молча выходим из театра и идем по осакским улицам, освещенным многочисленными рекламами, отражающимися тусклыми цветными бликами в тихих водах каналов. Проходим длинные и короткие мосты, видим, как нагруженные сампаны плывут, подталкиваемые длинными бамбуковыми шестами. Густая толпа прохожих не торопясь прогуливается по ярко освещенному туннелю, образованному бесконечным рядом магазинов, ресторанов и кафе.
…Утром выезжаем на центральную научно-исследовательскую сельскохозяйственную и лесоводческую опытную станцию, расположенную в 25 километрах от Осака. Она построена в 1963 году на холме, на большой площади, расчищенной от леса. Вытянутое двухэтажное здание издали похоже на стеклянную коробку. По длинной многоступенчатой каменной лестнице поднимаемся вверх. Надев цветные тапки, идем по просторному коридору. Нас приветливо встречает директор Осанаи, уже немолодой человек. Усаживаемся в удобные кресла. На нас направляют вентиляторы. Приносят холодный кофе и чай (без чая нельзя!).
Осанаи сообщает нам, что научный центр объединил разбросанные ранее по префектуре мелкие опытные станции, опорные пункты и сельскохозяйственные школы. Здесь разрабатывают комплекс вопросов, связанных с сельскохозяйственным производством и лесоводством префектуры Осака. В центре внимания всех отделов и лабораторий находится не только вопрос о повышении урожайности растений или продуктивности скота, но и изучение путей и приемов снижения себестоимости продукции. Штат опытной станции состоит из 170 человек, в том числе 90 научных сотрудников и 50 рабочих, остальные — административные работники. Центральной станции подчинены 15 опорных пунктов и 2 филиала, которые находятся в различных зонах префектуры.
Нас проводят по многочисленным лабораториям, они оснащены новейшим оборудованием, в том числе и электронным микроскопом. Построены оранжереи, теплицы, камеры искусственного климата, лизиметры. Почти все полевые работы механизированы. Опытная станция проводит большую работу по обобщению как своего, так и зарубежного опыта и распространению научных достижений среди крестьян. Для успешного проведения этой работы широко используются печать и лекции, радио и телевидение. В специальной школе на двухгодичных курсах ежегодно обучаются 30 человек. Контингент учащихся — крестьяне, имеющие возможность изучать современные методы ведения сельского хозяйства.