Стали ходить на берег присматриваться. Действительно, именно так дело и обстоит. Подошли к одному дядьке:
— Пассажиров вверх будете брать?
— Каких пассажиров? С тобой хлопот не оберешься.
— Обыкновенных граждан. Паспорт в порядке.
— Тогда ничего. Можно.
— Сколько возьмешь?
— Николаевские есть?
— Есть.
— Хорошо. Цена такая: сотенную с носа.
Пришлось поторговаться. Он согласился за сто рублей перевезти двух человек. Потом вновь оглядел меня.
— Ты так не езди. Во-первых, возьми пуда два картофеля. А то чем будешь кормиться? Ехать ведь десять дней по Днепру. Во-вторых, купи соли. А то спросят: зачем едешь?
— К родственникам.
— Не поверят. Ты скажи, что будешь торговать солью. А мы скажем, что ты наш крестьянин.
Внял я благому совету. Купили мы с Розой около пуда картофеля. Загнали ее последнее кольцо, которое она получила от матери. Загнали ее часы. Я не любитель обременяться большим грузом, но, кроме картофеля, приобрел и полпуда соли.
Однако дядьку, с которым я условился, мы упустили. Он уехал без нас. Договорились с другим. Тоже бородатый мужик. Тут я был уже умудрен опытом: еду-де с солью.
— Ладно, за сто рублей царскими двоих возьму.
И мы отчалили. Этих лодок было множество. Называются они дубы. Многие десятки таких дубов всякий день уходили вверх из Киева. Поднимает эта лодка пудов двадцать пять — тридцать. А условие такое: сел, бери весло, греби. Грести против течения — чертова работа. У меня моментально вздулись мозоли. Но все-таки гребу. Плывем.
Двигаемся день, другой. На пути — пограничная охрана белых. Проверка паспортов. У меня все оказалось в порядке. Никаких подозрений.
— Зачем едете?
— Как зачем? Соль везем.
— Ишь ты, спекулянт.
— А чем жить? Надо же кормиться.
Офицер спрашивает:
— Где же твоя соль?
Я неопределенным жестом показываю на лодку. Она полна мешками с солью. Не разберешь: где моя, где не моя.
— Ну, ладно, иди.
Охрана у кого-то водку отняла, у другого продукты отобрала. У нас с Розой отнимать нечего. Словом, дуб был проверен. Мы отъехали.
Бородатый хозяин дуба долго на меня смотрел.
— А я хотел тебе сказать, что у тебя солишки маловато. Но ты сам сообразил, показал на лодку. Видать, парень с головой.
— Не бойся, твоя соль мне не нужна.
— Да я не к тому. Я к тому, что котелок у тебя работает.
Плывем дальше. Это была, как сказал наш бородач, последняя белая стража, особенно опасная, а дальше путь свободен. Но на дубе мы еле продвигались. Кое-где нужно было брать веревку, впрягаться по-бурлацки и вытаскивать на себе этот проклятый дуб.
А уже шел октябрь. Ночи холодные. На ночь останавливаемся, разжигаем костер из тальника. От такого топлива больше дыма, чем огня. Около костра и спали. На мне шинелишка, на Розе синий больничный халат, который не спасал от холода. Брюки мои окончательно приняли неприличный вид, протерлись на заду от непрестанной гребли. Но днем я опять упорно греб.
Дня через два встретили бронепароход под красным флагом. Ох, наконец свои! С парохода дали команду: лодкам подъехать! Подъехали. Командир спрашивает:
— Что там в Киеве? Какие пароходы у белых?
Я в ответ кричу:
— У них три парохода.
— А пушки установлены?
— Устанавливаются.
— А, значит, додумались.
Я сообщил общие сведения о войсках в городе. Рассказал, что Федько врывался в Киев.
— Это знаем без тебя. Ну, отваливай. Чего ждете? Отчаливай, а то будем стрелять.
Мы отчалили. Гребем, удаляемся от парохода. Дядька на меня посматривает:
— А глаз у тебя хороший.
— Что же, человеку глаз дан для того, чтоб видеть.
— Оно верно. Ну, ребята, навались, греби.
Снова и снова работаю веслом. А по ночам все холодней. Злющая осень. Неожиданно выпал снег. Это уже была беда. В наши с Розой планы вовсе не входила такая ранняя зима. Мужики стали говорить, что утром, может быть, реку схватит лед. Всю ночь от холода не спали. Натянули крестьяне шатер. Внутри развели костер. Ну, мочи нет — один дым. Тальник сырой, кое-как тлеет. Выйдешь из палатки — холод, войдешь — дым. Промучились всю ночь.
Наутро мужики посоветовали:
— Лучше идите пешком. Часто бывает, что лодки вмерзают в лед среди Днепра, а потом мы сами на подводах выбираемся.
Мы с Розой подумали-подумали, решили идти пешком. Привязал я свои полпуда соли на спину, туда же взвалил и мешок с остатками картошки, и двинулись мы в путь. В первый день сделали около двадцати километров. Такие концы нам уже были не внове. У какого-то крестьянина переночевали. Ужинали картофелем. Поделились и с хозяином.