Паула ничего не ответила, просто сидела и разглядывала сложенные в замок руки. И, глядя на нее, Гвинет подумала: «Неужели я и в этом не права? Если я не разрешу ему прийти к нам, девочка может запросто начать встречаться с ним тайком, и неизвестно, куда это заведет».
И вдруг она решила предпринять еще одну попытку:
— Паула, помнишь, я предложила тебе свою помощь… сказала, что попытаюсь устроить все так, что ты сможешь представить его своим родителям… Неужели теперь ты думаешь обо мне как о женщине, которая пойдет на любую ложь только из-за того, что теперь ее бывший любовник любит другую? Это же нелогично. В этом нет ни капли здравого смысла.
Паула снова вспыхнула от смущения, но Гвинет видела, что не смогла достучаться до нее.
— Любовь и… и ревность не имеют ничего общего ни с логикой, ни со здравым смыслом, — долдонила Паула. — Кроме того, Терри сказал… Не знаю, зачем я повторяю все это! Это просто еще больше настроит тебя против бедного Терри.
— И все же мне хотелось бы знать, что еще наговорил обо мне бедный Терри.
Паула колебалась, но потом решительно продолжила:
— Гвен, он сказал, что под твоей холодной маской кроется страстная натура, и теперь я вижу, что он прав. И еще что ты ужасная гордячка, а вся эта история задела самые сокровенные струны твоей души. А гордая страстная женщина ни за что не оставит в покое мужчину, пока не отомстит ему. Это действительно так, доказательства налицо. Я не виню тебя, Гвинет. Никто не может противостоять своей натуре. Он тоже так считает.
Гвинет вскочила на ноги.
— Сдаюсь! — вырвался у нее горький возглас. — Все к черту! Он продумал каждую мелочь, и что бы я ни говорила тебе, мои слова — лишь штрихи к его картине.
Гвинет нервно вышагивала по комнате, и Паула с надеждой наблюдала за ней. Наверное, считала, что подруга предприняла неимоверное усилие, чтобы перешагнуть через свои чувства, а последняя реплика — всего лишь попытка спасти свою гордость.
По всей вероятности, Паула решила, что Гвинет сумела-таки преодолеть себя, и сделала несмелую попытку воззвать к ее щедрости:
— Гвинет, не думаешь ли ты, что… ну, немного позже… когда ты совсем успокоишься… что Терри все же можно будет прийти к вам? Если ты будешь против, то я просто не знаю, что делать…
— Не знаю… Нет, я так не умею. Это просто невозможно, — резко ответила Гвинет, но, увидев выражение лица Паулы, хотела было что-то добавить, но в этот момент открылась входная дверь, и в прихожей раздался звонкий голосок Тоби. Как же быстро они вернулись, или, может, их беседа с кузиной так сильно затянулась?
И чего же она добилась? А ничего. Она могла бы с таким же успехом говорить с ветром в поле.
Гвинет пришла в голову сумасбродная идея взять Тоби за руку и подвести его к Пауле со словами: «Вот наш с Терри сын».
Но это было просто немыслимо!
«Я сделала все, что могла», — сказала себе Гвинет, а вслух произнесла:
— Не говори ничего при ребенке. Потом продолжим.
Тоби раздирало от желания поделиться всем, что он увидел во время прогулки. Собравшись, Гвинет представила мальчика Пауле, которая тоже делала попытки принять спокойное выражение лица.
— Ты моя тетушка Паула? — Тоби радостно улыбался, не ведая того, что прервал столь драматичную сцену.
— Ну да, что-то вроде того, — усмехнулась Паула. Улыбка вышла неискренней, но Тоби был вполне удовлетворен ответом. Тут девушка решила поддразнить малыша, и теперь ее голос прозвучал почти нормально: — Откуда это раздается такой бас?
— Отсюда. — Тоби указал пальцем себе на грудь.
— Никогда не слышала ничего подобного.
— Это потому, что я мужчина, — снисходительно пояснил Тоби, чем несказанно развеселил Паулу.
Присутствие ребенка помогло снять напряжение, и за чаем Тоби был очень мил с гостьей, делал все, чтобы понравиться, и с любопытством наблюдал за ней.
— Ван приходит домой к чаю? — спросила Паула.
Гвинет покачала головой:
— Нечасто, но, может, сегодня ему удастся вырваться. Я сказала, что ты приедешь, и он обещал быть пораньше.
— У Вана полно дел, — неожиданно вмешался Тоби. — Но он всегда приходит до того, как я ложусь спать.
— Ты разрешаешь мальчику звать его так, Гвен?
Вопрос привел Гвинет в замешательство. Они все еще не решили, как Тоби следует называть их, все зависело от того, останется ли мальчик с ними или нет. В глубине души Гвинет надеялась на то, что ребенок станет считать их своими родителями. Но пока вопрос оставался открытым.