— Лучше в начале.
— Какое все-таки совпадение, что вы там живете.
— Да.
— Очень интересное совпадение, я был сказал. Эрик Хэммонд! Удивительно, как мертвецы постоянно напоминают о себе.
Он остановил машину, как будто знал улицу. Я нажал на ручку и открыл дверцу.
— Ну, надеюсь, вы не лишитесь чека, пока дойдете отсюда до дома, — сказал он. — Кажется, тут вас не подстерегают сильные искушения.
Я стоял на мостовой и смотрел на Уивера — на рыбу в аквариуме. Аквариум ценой в три тысячи фунтов.
— Спокойной ночи, Артур, и наилучшие пожелания.
Я попрощался и стоял, глядя, как он дает задний ход и разворачивается. Я продолжал смотреть, когда «бентли» уже несся по Сити-роуд.
Я ни о чем не думал, потому что едва я вылез из машины, как улица стремительно покатилась колесом, а потом взлетела в воздух и заметалась над темным городом. Я прислонился к чужой двери. Что-то соскользнуло с моего носа, и я почувствовал горький вкус на верхней губе.
Потом я увидел Джонсона. Он окликал меня и говорил, что он мой друг.
— Что ты делал? — спрашивал он. — Что они с тобой сделали?
— Я устал. Черт, до чего я устал.
— Ты пил. Это нехорошо. — Он обхватил меня рукой, словно стараясь защитить.
— Ты видел, как я выходил из машины Уивера, папаша? Ты видел? Он подвез меня на своей машине.
Джонсон вдруг стал почти лисой.
— Что ты делал вечером? Праздновал? — спросил он и ткнул меня в бок, как собутыльник. — Ты подписал? Они предложили тебе контракт?
В меня как будто бес вселился. Я выпрямился, чтобы лучше его видеть. Улица приземлилась. Она еще подрагивала, но никуда не неслась.
— Я им не нужен, папаша. Совсем не нужен. И я им сказал, что мне начхать на их вонючие деньги.
— Ты этого не сделал! — закричал он. Ему показалось, что теперь он понял, почему я в таком виде. Он все еще думал, что я пьян.
— Неужто ты из-за этого плачешь? — спросил я и заглянул ему в лицо. — Плачешь?
— Нет, — ответил он, прислонившись к фонарному столбу и закрываясь руками, как ребенок.
— Дело того не стоит, — сказал я, — не так уж это важно.
Моя голова раскалывалась надвое, и все капало на тротуар, на мою одежду, на мостовую. Глаза отчаянно болели. Теперь я подтолкнул Джонсона, но он не пошевелился.
— Уивер подвез меня на своей машине, папаша.
— Я ждал здесь два часа, Артур, — пробормотал Джонсон.
— Два часа? Зачем?
— Хотел узнать, что случилось. Значит, все напрасно.
— Да… вот именно.
— Ну ладно, — сказал он, по-прежнему пряча лицо.
— Ты расстроился? — спросил я. Он не ответил. Но тут же повернулся, и я подумал, что сейчас он уйдет — и навсегда.
— Мне сказали, что они приедут сюда подписать с тобой контракт. И что в Примстоуне ждать нечего. Уивер — вот кто мне это сказал. Он говорил, что они приедут к тебе. Я ждал два часа.
— Я бы увиделся с тобой завтра. Зачем было ждать столько времени? Мог бы зайти попозже вечером.
— Я хотел посмотреть, — пробормотал он.
— Что посмотреть? Как я подписываю эту бумажонку? А что тут смотреть? Знаешь, я ведь разыграл тебя.
— Я ждал…
— Я просто пошутил, я ведь подписал.
Он ничего не ответил.
— Как ты думаешь, папаша, сколько?
— Скажи сам, Артур, — сказал он настороженно. Казалось, он весь сжался в комок.
— Ну как ты думаешь, сколько? Как ты думаешь, сколько они заплатили за Артура Мейчина?
— Скажи сам.
— А ты не хочешь угадать? Попробуй угадай, сколько я получил.
— Когда я тебе так ответил, ты чуть не сломал мне руку. Ты должен сам сказать, Артур.
— Пятьсот! Пятьсот фунтов! Я только сейчас начинаю чувствовать, что это значит. Пятьсот фунтов стерлингов. Хочешь взглянуть на чек?
Он смотрел на фонарный столб. Когда он обернулся ко мне, я увидел, что его лицо поблескивает.
— Можно мне посмотреть? — спросил он. Его глаза были в тени.
Я вынул чек и протянул к свету. Джонсон сложил руки лодочкой, как будто держал бабочку с нежными крылышками, и стал внимательно разглядывать чек.
Потом он посмотрел на меня.
— Ты и я, Артур, — сказал он.
— Ты думаешь, я стою столько?
— Ты и я. Это мы. — Он поднял чек.
— Мне пришлось поспорить.
Он как будто не слышал.
— Мы добились этого вместе, — сказал он.
— Старик Уэйд да еще этот подлый вонючий Райли. Если бы ты видел его лицо. Все красное. Красное, как… ну, сам сообрази. Они все старались выторговать что-нибудь. Хотели, чтобы я согласился на половину или на какие-то паршивые несколько фунтов. Да, может, я умру в этом году. Или начнется война. Они и сейчас не понимают, как это получилось, что они согласились. Так сказал Уивер. Он думает, что Райли пробрало до самых печенок.