— Я вышла поговорить с Мейчином, а вы хотите немедленно его увезти, — пожаловалась миссис Уивер. — Мы видели, как вы тут гримасничали, — обратилась она ко мне, — сидели на крыле и умирали от скуки. Конечно, я могла сообразить, что у мистера Филипса не хватит духу позвать вас с собой.
— Да я просто не люблю навязывать… — начал Эд.
— Неважно, — прервала его миссис Уивер, словно вдруг вспомнив, кто она такая. — Если вам так уж хочется разыгрывать занятого человека, что поделаешь. Но я все-таки люблю изредка знакомиться с протеже мистера Уивера. Иногда мне кажется, что он слишком их присваивает.
Они попрощались, и, когда Эд залез в машину, она сказала:
— Вы должны приехать еще раз, Мейчин. Мы вполне могли бы поболтать подольше… и, может быть, я, наконец, пойму, почему мистер Уивер проводит так много времени в этом вашем клубе. — Она подняла брови, и мы снова засмеялись. Я включил мотор, и она вернулась на ступеньки.
— Напишите несколько слов, если будете не очень заняты! — крикнула она кому-то из нас или обоим вместе.
— Это она тебе, — сказал Эд с обидой, когда мы ехали по аллее.
— Может, она просто пошутила? — спросил я.
Он не ответил.
Пока мы проезжали выемку по дороге в город, я спросил:
— Уивер правда очень богат?
Эд подумал и сказал:
— Нет.
— Думаешь, нет?
— Знаю, что нет. Вот его отец был богат… Но, конечно, бедняком его тоже не назовешь. Деньги, которые у него есть, остаются при нем. Слоумер, например… это совсем другое дело. Он заставляет свои денежки работать. — Эд был рад, что может мне что-то рассказать — объяснить ситуацию.
— Значит, «Завод Уивера» — просто вывеска?
— Уивер — директор и все прочее. Да только положение у него не такое, как было у его отца. А то завод давно бы полетел ко всем чертям.
Больше он ничего не сказал, пока я не остановил машину перед редакцией. Но вместо того чтобы выйти, он положил руку на спинку переднего сиденья.
— Знаешь, старина, там у себя миссис Уивер говорила с тобой так, будто… смотри не оступись. Это простая вежливость. Больше ничего.
— Знаю. Показывала, что я ничем ее не хуже и всякое такое.
Я почувствовал на щеке его дыхание. Наверное, он не спускал с меня глаз.
— Ты и без меня знаешь, что делается в «Примстоуне». Уивер и Слоумер вложили в клуб одинаковые деньги. Особой нежности они друг к другу не питают. Понимаешь, старина, про что я говорю?
— Нет.
— Ну, хорошо, — он привстал, — они примечают, кто на чьей стороне.
— Ты думаешь, мне лучше плыть посредине? — спросил я.
— Как хочешь, старина. Ты не хуже меня знаешь, что для этих двух… господ «Примстоун» — прихоть. А ради прихотей люди идут на большие подлости. Представь себе, что Уивер не может больше поддерживать клуб. Ну, вдруг он обанкротится. Тебя тут же выкинут на улицу. И то же самое, кстати, будет с Уэйдом. Теперь понимаешь, что ты делаешь? Прямо показываешь, что ты с Уивером. Райли, секретарь, — этот со Слоумером. Понимаешь, как это устроено?
— Вряд ли они так уж совсем не церемонятся.
— Только один игрок играет в «Примстоуне» постоянно. Наверное, уже лет двенадцать играет. Фрэнк Майлс. А почему? Потому что никто не знает, на чьей он стороне. Когда на еженедельных заседаниях комитета начинается перепалка из-за отбора игроков, о Фрэнке никто не спорит. Он ни за того, ни за другого. Он плывет посредине, приятель. А с этими волками только так и можно. Вот тебе и все церемонии.
— Почему ты думаешь, что Уивер обанкротится?
— Но-но… Ты за меня не говори. Я сказал «вдруг». Ты тут еще новичок. Я просто знакомлю тебя с обстановкой. Я за всем этим давно наблюдаю. Ты, наверное, думаешь, что я продажная шкура — из-за этих моих «приятель» и «старина». Но такое уж у меня ремесло. Хочешь не хочешь, мне надо ладить с этими людьми, и я научился. Не думай, что я такой, каким ты меня видишь. Если хочешь и дальше ездить в приличном автомобиле, иметь кучу друзей и носить костюмы вроде того, который сейчас на тебе, смотри в оба. И вот тебе даровая информация: Уивер, наверное, скоро выйдет в тираж. Долго ему тут не продержаться.
Он не спеша вылез из машины и остановился на тротуаре.
— Конечно, старина, болтать об этом не стоит. Беру с тебя слово.
Он взбежал по ступенькам редакции, ни разу не оглянувшись.
После той первой воскресной поездки в Маркхемское аббатство и Хаутон-Холл мы стали меньше дергать друг друга. Пока я постепенно привыкал к новой обстановке и к покровительству Уивера, а матчи шли своим чередом, миссис Хэммонд не лезла в мои дела, как прежде. Почти каждое воскресенье я куда-нибудь уезжал с ней и с детьми. Это вошло в привычку. Мы осмотрели все исторические памятники, объездили все холмы и озера у нас в округе.