— Не твое дело! — зло зашипел рыжий разбойник. — Что хочу, то и делаю, что люблю, то и ем. Я свободный кот!
— Да-да, верю, — иронично произнесла я. — Такой свободный, что дальше некуда! Вон, кстати, тебя уже зовут, беги скорее, а то получишь от братьев. И отнюдь не вкусный кусочек ветчины, к которому привык!
И кивнула на соседнюю крышу, где появился одноглазый Ганси. Он с явным презрением смотрел на меня сверху и зло щурился. Тоже меня не любит… Как и я — всех их, усатых-полосатых бандитов Бальтазара.
Ганси повелительно махнул лапой рыжему — давай, мол, за мной. И тот, прошипев на прощание еще пару ругательств, мгновенно исчез. Да, очень свободный кот, нечего сказать!
Но мне все-таки нужно найти Барти, узнать, как у него дела. И помочь, если что. Но это — потом, а сейчас — скорее обратно в квартиру: во-первых, холодно, я уже изрядно замерзла, во-вторых, Басина, надо думать, уже проснулась и пьет чай с миссис Хадсон. Значит, Шерлок тоже спустился в нашу комнату и ждет своей очереди, чтобы поговорить с девочкой. А мне тоже хочется присутствовать при этом важном разговоре. Интересно же!
Глава десятая
Я оказалась права: миссис Хадсон действительно уже с удовольствием угощала Басину чаем. Более того, на столе стояла фарфоровая тарелочка с моими обожаемыми миндальными бисквитами. Из-за этого мерзкого Пигсли я чуть было не пропустила свое любимое лакомство!
Через полминуты я уже сидела возле миссис Хадсон и внимательно слушала — Басина начала рассказывать. Доктора Ватсона с нами не было — он еще не вернулся после дневных визитов. Я пару раз умильно посмотрела на Холмса, слегка поскулила — и получила свой миндальный бисквит. И еще позволила Басине погладить себя по спинке — чтобы не боялась меня и окончательно успокоилась. Таким образом, в нашей комнате воцарилась добрая, доверительная атмосфера, располагающая к неспешной дружеской беседе.
Басина говорила спокойным, тихим голосом, медленно, иногда замолкая на минуту-другую. Однако, как я поняла, не потому, что плохо знает английский язык, вовсе нет, а потому, что эти воспоминания причиняли ей боль.
— Однажды к нам в фургон пришли чужие, неприятные люди, — рассказывала девочка, — и стали убеждать папу принять участие в одном деле… Нужно было залезть в музей и выкрасть украшения царицы Нефед. Они стоили очень дорого… Обещали нам за это много денег, а мы очень в них нуждаемся — чтобы вернуться обратно в Египет. Заработать на билеты у папы никак не получается. Этим людям требовался худой, ловкий мальчик, циркач — такой, как я, вот и обратились к нам. Они же не знали, что я девочка, папа при людях всегда называл меня Азимом! В конце концов отец согласился — иначе нам домой никогда не попасть, и уговорил меня. Мне объяснили, что надо сделать: как забраться в воздуховод, снять решетку, разрезать стекло алмазом и что именно взять…
Позапрошлой ночью папа подвез меня к музею и помог забраться наверх. Я влезла в воздуховод и долго ползла по нему, а затем увидела решетку и сняла ее — как мне объяснили. Это оказалось совсем несложно. Потом я спустилась вниз по шторе и подошла к витринам, стоящим у стены. Мне сказали, что открывать их ни в коем случае нельзя, нужно лишь осторожно разрезать стекло алмазом. Что я и сделала. Я достала украшения и сложила их в два мешочка, которые мне передал папа. Затем забралась обратно в дыру и поползла назад. На улице я отдала оба мешочка папе, и он похвалил меня, сказал, что я очень храбрая и умная девочка, все сделала правильно. Затем мы вернулись в наш фургон. Было поздно, и никто нас не видел…
А утром к нам снова пришли те неприятные люди, и папа отдал им один мешочек, второй же еще ночью отнес куда-то и спрятал. Куда, я не знаю, спала в это время. Я ведь так переволновалась и так устала!
Я решила, что все на этом закончилось, но вчера ночью снова пришел один из этих страшных людей и стал требовать у папы остальные украшения. Они долго спорили, папа не хотел отдавать, и тогда этот человек ударил его ножом. Я в это время сидела под цирковыми костюмами — папа успел накрыть меня, но все слышала. Мне было очень страшно, особенно когда стали стрелять… Я заметила, что папа ранен, хотела помочь ему, но он сказал, что мне нужно спрятаться и никому не показываться, особенно — полиции. И что меня будут искать плохие люди, а потому их тоже следует опасаться. Мне удалось незаметно вылезти в окно и забраться в клетку к Симону, нашему цирковому льву. Я знала, что он мне ничего плохого не сделает, ведь до этого я часто кормила его и чистила клетку, а мистер Хальве, хозяин и дрессировщик, платил мне за это. Там, в этом домике, всегда тепло, можно прятаться долго… Я хотела просидеть у Симона до тех пор, пока не вернется папа, но очень испугалась, когда ваша собачка начала на меня лаять. Вот и выскочила наружу, решила: а вдруг она меня укусит?